Украина — не Россия

Если говорить о моем собственном поколении, ему была присуща некоторая изначальная политическая наивность. И это легко объяснить: мы формировались уже после всех Сталиных и ГУЛАГов, но еще в годы, когда старшие боялись обсуждать политику и делиться страшными воспоминаниями. А вот каким образом умудрились не утратить свою веру упомянутые мною старые коммунистические идеалисты? Ведь поводов для этого у них было достаточно. Голодомор, срезанное чуть ли не до подзола украинское возрождение, чистки, четверть века сталинского террора… Шутовские выборы, шутовские Верховные советы, ленинские комнаты, месячники борьбы, единство партии и народа, пролетарский интернационализм, ленинский университет миллионов, гонка вооружений, соцсоревнование, соцреализм, спецраспределители, характеристики от треугольника, хронические дефициты всего и вся, унизительное доставание вещей и продуктов, бесконечные очереди («не больше килограмма в одни руки!»), осторожничанье в разговорах, фига в кармане, официозная культура, борьба с религией, выражения вроде: «под мудрым руководством» и «есть мнение», всегда разлитая в воздухе фальшь, железный занавес, радиоглушилки, невозможность видеть мир — и так до бесконечности.

Теперь я понимаю людей, которые все это видели и в то же время словно не замечали. Становление этих социально активных и неравнодушных людей совпало, в отличие от моего поколения, со становлением принципиально нового мира — прекрасного и бодрого, как поначалу казалось миллионам людей. «Истинно верующие» среди них раз и навсегда прониклись чувством отмеченности судьбой. Этого заряда им хватило на всю жизнь, которую мы бы сегодня посчитали, наверное, просто нищенской.

Будучи по рождению «никем», они видели себя социально состоявшимися людьми, прожившими жизнь не зря. Они до конца сохранили чувство принадлежности к бесконечно важному делу, к всемирной великой армии труда, которая владеть Землей имеет право, как пелось в «Интернационале» — ведь это было так заразительно. Наверное, и в годы сталинского террора, загипнотизированные своей верой, они умудрились не усомниться в том, что идет суровая борьба, что великое дело поставлено на карту, ибо кругом измена. Они видели все иначе, совсем не так, как это видится нам сегодня, они прощали власти ее ошибки, когда догадывались о них. Существует общее правило: хороший человек верит в хорошее, а плохое считает досадным недоразумением. Возможно, видя криводушие и низость, они просто отказывались верить своим глазам, от них невозможно было требовать проницательности циников. Я не поклонник наивности, но еще меньше мне по душе цинизм, изначально не верящий ни во что. И сегодня еще есть старики, которые ощущают, что какая-то особая роль была отведена их поколению и СССР в целом, может быть даже свыше. Поэтому им так трудно понять и принять новые времена, поэтому многие из них незаметно для себя в послесоветское время стали верить в Бога, продолжая верить в коммунизм, почитать Христа, не переставая боготворить Ленина, который в саркофаге перевернулся бы, увидев это извращение коммунистической духовности.

В том, что произошло в истекшем веке на одной шестой части земного шара, не было ничего исключительного и неслыханного. На протяжении всей человеческой истории люди многократно поддавались соблазну той или иной социальной утопии, и каждый новый соблазненный искренне изумлялся: ведь это же так просто и здорово, как случилось, что никто раньше до такого не додумался? Марксистская утопия появилась в ответ на вызов промышленной революции XIX века, но эвристический, если так можно выразиться, ход мысли, породивший ее, был стар как мир. Причем, если Маркс излагал ее бесконечно длинно, туманно и уклончиво, и сам его стиль порождал зубную боль, то в изложении преподавателей нашего Днепропетровского университета все звучало очень понятно.

Долой эксплуатацию человека человеком. Кто не работает, тот не ест. Средства производства — в руки рабочего класса, землю — тем, кто ее обрабатывает. Долой эксплуататорские классы и их тунеядствующую челядь, долой паразитов-посредников между производством и потреблением. Долой рабство товарно-денежных отношений и вообще денег, этого пятого колеса в телеге разумного общества. Долой имущественное рабство, институт наследования, необоснованные потребности. Только социализм обеспечит научное планирование и производственную кооперацию, устранит расточительную конкуренцию и бесчеловечную борьбу за прибыль. Только социализм обеспечит строжайший учет, справедливое распределение, повышение благосостояния трудящихся. Все будет разумно, человечно, по науке, исчезнет грань между городом и деревней. Труд станет жизненной потребностью, превратится в наслаждение. Сперва каждому будет по труду, а позже и по потребностям. Но буржуазия сама от господства не откажется, так что путь к светлому будущему лежит через классовую борьбу, революцию и диктатуру пролетариата.