Украина скаче. Том I

Двадцать боевиков, вооруженных уже не только коктейлями Молотова, но и автоматами Калашникова, бросились громить офис компартии в Киеве. Сотрудники, кто как мог, через окна спасались, а генеральный секретарь Симоненко отсиделся в подвале. Внутри здания все было перебито – компьютеры, телевизоры, сканеры и другая техника, а так же окна, стулья, столы. Затем принесли канистру с бензином, все облили и подожгли.

Компартия долго горела, даже вечно живой Ильич не устоял, и никто за это никак не ответил. Новая власть сделала вид, что ничего не произошло.

Законодательный орган тоже не остался в стороне.

Дав волю своей разнузданности, депутаты приняли закон о запрете русского языка в школах, учебных заведениях, в делопроизводстве, несмотря на то, что в стране проживало свыше десяти миллионов русских. Этот закон был принят при помощи кулаков и палок, точнее при использовании интенсивного мордобития. Наиболее рьяные нацисты, которые до прихода хунты к власти, еще колебались, куда податься, а теперь определились и, не находя места на поле боя, стали воспитывать колеблющихся жен и детей старше шестнадцати лет, куда лучше податься. Наиболее убедительным аргументом всегда был кулак, разбитые губы, синие круги под глазами. Украинцы в подавляющем большинстве переселились в 17-й год, когда россияне так-же восторженно встречали картавого, плюгавого вождя, который ненавидел их всеми фибрами своей мелкой душонки.

– Как жалко, что ентот Яндукович удрал, а то бы я яво разодрала, – говорила какая-нибудь старушка, которой Янукович все повышал, сколько мог, размер пенсии.

– Яво пымать и расстрелять надоть, а золото отобрать и на рынке продать, – вторила ей соседка, что передвигалась при помощи палки.

– Порядок наводит новая власть, так и должно быть, а ентот Яруш уходить из Майдана не хотит, мериканцы не пускают. А вдруг чо?

– Слава Украине!

Нацисты сожгли ряд домов в Киеве, разграбили семейное гнездо президента, который находился в изгнании, и это воспринималось, как нечто новое, положительное, которое непременно приведет Украину к процветанию. А перспектива вступления страны в Евросоюз оправдывала грабежи, убийства и другие правонарушения фашиствующих молодчиков.

Киев молчал в ожидании положительных перемен, молчали и другие центры областного значения. Наиболее устойчивая фашистская организация, имеющая тайные связи с США, Правый сектор – держался более уверенно и независимо от хунты, но были и другие, под иными флагами, фашиствующие молодчики. Всех их объединяло одно – ненависть к России. На этом фоне голоса российских руководителей о братском народе звучали смешно и свидетельствовали лишь об одном – незнании обстановки в «братской» стране. Изречения о братской стране исходили из уст великих особ в Кремле, и это дало возможность российским тележурналистам приглашать в Москву бандеровцев на всякие телешоу, типа «Право голоса», где бандеровцы грубо поливали Россию грязью и получали за это солидное вознаграждение. Даже фильмы фашистского толка выпускались в Москве, а их владельцы посылали солидные гонорары на содержание бандитов, которые вспаривали животы женщинам и отрезали головы детям на Донбассе и в Луганске.

Россия покорно подставляла правую щеку, когда били по левой, и только жители Крыма не захотели быть унижены. Тут Россия помогла им, правда, и пообещала «не оставить в беде других русских, проживающих на Юго-востоке». И Юго – восток вслед за Крымом сказал «нет» – киевской хунте. Захватив все рычаги власти, киевская хунта от имени народа, стала именовать непокорных сепаратистами, террористами, а их успехи в боях приписывать вмешательству России.

Словом, такая каша получилась, кроме Крымской весны, о которой говорить стыдно. Русские, живущие в Донецкой и Луганской областях, дорого заплатили за желание быть свободными и говорить на родном языке. По большому счету – их просто кинули.

Киевская хунта захватила средства массовой информации. Началась невиданная брехаловка. Можно продать мобильник, можно продать браслет, дом, кусок земли, но как продать совесть, трудно представить. Хотя ничего так дешево не стоит, как совесть. Не потому ли, что совесть непостоянная категория, она, как давление воздуха – утром высокое давление, а к обеду, глядишь, понизилось, скоро ливень. Не хочется говорить, что это национальная черта украинцев. Все люди лживы, все продают и покупают совесть, все лгут бесстыдно и нагло. Члены хунты не могли остаться в стороне. Мало того, каждый лжец старается переплюнуть другого лжеца.

Операция по возвращению Крыма показала всю гниль не только тех, кто имел там дорогие дачи, и тех, кто поносил Россию на протяжении десятилетий, кто унижал русских, проживающих в Крыму, но и мировых лидеров, начиная от Бардака. Они побоялись ядерной державы и не посмели пустить пули в качестве аргумента, они высунули длинные, лживые языки. Если раньше огромная часть населения России относилась с симпатией к янки и западным швабам, то теперь ничего нет, и не может быть, кроме отчуждения.