Украина скаче. Том I

– А как же я? – спросил поляк Синькорский. – Мне, что, пешком до Варшавы?

– Догонять, догонять, – рассмеялась Нудельман. – Бистро, бистро! – и сама поднялась с кресла, уже не глядя на бывшего президента Януковича: он ее больше не интересовал.

Соратники Януковича, а их было жалкое меньшинство в кабинете, тоже решили оставить бывшего президента в одиночестве. Первой поднялась Елена Локаш. У нее было бледное лицо, и слегка дрожали губы. Она даже забыла сумочку и вернулась, чтобы ее взять. Клюев попытался ее успокоить, но она никак не реагировала на его слова. Похоже было, что Лена лишилась слуха.

Виктор Федорович обхватил голову руками, точнее заключил ее в раскрытые богатырские ладони и на что не реагировал. Он никак не мог понять, почему так нагло стали вести себя члены оппозиции. Ведь раньше, до того, как он поставил свою подпись под таким важным документом, как трехстороннее соглашение, каждый ждал, что президент пожмет ему руку. А теперь он стоял с протянутой рукой, но эти наглецы демонстративно покинули его кабинет, и никто из них не протянул свою грязную руку для пожатия президенту. То же самое сделали и послы. Чтобы это могло быть?

43

Непривычная тишина воцарилась в кабинете президента, и он попытался ее нарушить, стал звать дежурного, который обычно находился за входной дверью, но никто не откликнулся. «Гм, – подумал он, – отошел по нужде».

Открыв шкаф, достал плащ, оделся, подошел к выключателю, нажал, свет погас, и вышел в приемную. Пустота. Там обычно сидели дежурные офицеры, но в этот раз никого не оказалось. Что это? Кто разрешал покидать президентский пост? Тут маленькие бляшки страха прошли через кожу, лобовую кость и застряли в мозгу, а оттуда, как ведро помоев, протаранили грудную клетку, и застряли в ногах. Колени стали дрожать, в сердце появились маленькие едва ощутимые колики. Диагноз – все его бросили, подтвердился, когда он вышел на ступеньки президентского дворца. Там никого не было. И даже казалось: Майдан опустел. Обычно раньше слышны были выстрелы, а теперь только музыка и дикие пляски. Обычно у ступенек его ждал кортеж машин и сопровождающая охрана, а теперь никого: все разбежались, как осы с разрушенного гнезда. Один водитель сидел в его личной машине, опершись грудью на руль, и вращал головой во все стороны.

Виктор Федорович, раньше садился за плечами водителя, а теперь сел рядом.

– Поехали, – приказал он.

– Куда? Что вы такого натворили, что все разбежались, кто куда? Один из министров, немец, долговязый, страшный, как пугало огородное, прыгал через ступеньку, упал и кажись, подвернул ногу. Он все вопил: шнель, шнель цу гаузе, на самолет. Другой министр злился: пся кревь, Польша довезет на Берлин. А третий просто ревел, как белуга, не зная, что делать дальше.

– Они меня предали все, Костя. Ты понимаешь это, предали. Теперь едем ко мне домой, потом ты отвезешь меня в аэропорт, а потом вернешься домой и будешь ждать моего вызова. Идет?

– Слушаюсь, Виктор Федорович, – сказал Костя и повернул ключ в замке зажигания.

У каждого человека есть трудные, судьбоносные минуты в его жизни и тогда какие-то высшие силы руководят его поступками. А если этих сил нет, человек продолжает совершать много непростительных ошибок и становится легкой добычей разрушительных сил, не знающих пощады и милосердия.

За свои предыдущие ошибки Виктор Федорович поплатился своей царской должностью, а дальше судьба не бросила его на растерзание псам, никогда не слышавшим, что такое нравственность. Его предали двуличные мужи хваленого Запада, который столетиями пытается учить морали, честности и благородству значительную часть восточных христиан. Вот оно – ваше благородство, вот ваша мораль – в морали вашего двуличного министра Штайнмаера. Не предлагайте нам свою мораль, она гнилая и нутро ваше гнилое, пропитанное фальшью и предательством.

Апартаменты с золотым унитазом в последний раз встретили хозяина так же молчаливо, и казалось покорно, но и здесь охрана разбежалась, не осталось даже сторожа.

Собрав всю наличность в долларах, благо там было, Бог знает, сколько миллионов долларов, он позвонил теперь уже бывшему прокурору Пшонке и бывшему министру МВД Захарченко и приказал им ехать в аэропорт. Те, не спрашивая, почему и зачем, стали паковать чемоданы: пункт о выводе силовых структур из Киева молнией облетел все учреждения, все поселки, все города, все страны, вызывая у одних радость, у других недоумение.

Бывший президент сделал еще один важный звонок. Он связался с начальником Бориспольского аэропорта Звонаревым и приказал ему срочно приготовить президентский самолет для поездки в Россию на запланированную встречу с Потиным. И тут он получил согласие.