Украина скаче. Том I

– А ты, пожалуй, прав, старикашка, только не дрожи так! – произнес Вальцманенко фразу, которая вызвала слезу радости Филарета. – Когда будет у президента США Бардака молитвенный завтрак, ты мог бы там щиро помолиться. Но…, – Вальцманенко встал с кресла и стал шагать по кабинету с выпрямленным указательным пальцем правой руки, – на молитвенном завтраке будет присутствовать наш близкий и преданный друг Джон Маккейн. Надо бы этого молодца, – я надеюсь, что в скором времени Маккейн наденет украинскую вышиванку, надо бы его наградить орденом святого Владимира первой степени. Ты мог бы поцеловать его туфли, а если туфли запылились, вылизать языком. Как? Договорились?

Филарет прослезился от радости.

– Как говорят москали? У матросов нет вопросов – вот вам, великий, мудрый Вальцманенко мой ответ и благословение церкви. Вы только не забывайте обо мне и приглашайте на всякие там форумы, я буду выступать с речами в вашу пользу, в пользу хунты, я ее уже благословлял с амвона. Но у нас нет телеканала, и никто об этом не знает, а я хочу на всю страну неньку Украину благословить. Я хоть и монах, но я, Мыхайло Денисенко, бандер. Господи, благослови всех бандеровцев и их настоятеля Петра! Да стань же на колени, ваше благородие, это полагается по обряду, церковному обряду, а я вас благословлю.

– Михайло ты же работал в КГБ при Советской власти, тебе там платили?

– Еще как платили. Я на эти деньги дачу во Хранции приобрел.

– А Наливайразливай с тобой связан?

– Отношения налаживаются.

За два дня до молитвенного завтрака Вальцманенко вмести с Филаретом сели на самолет, направляясь в Америку. Старикашка тяжело перенес этот полет: его укачивало, рвало, он не мог ничего есть, пил только сок и то все выходило через рот, а когда сделали посадку на другом континенте, пришлось вызывать «скорую». Там его оживили и пригласили на молебен. Все было хорошо, но просьбу его поставлять оружие в Украину для убиения неверных не удовлетворили, по крайней мере, официально. Потом и выпустили на сцену знаменитую, но до сих пор безголосую певицу Руслану Ложечко под бурные аплодисменты. Она поднесла микрофон к губам и спела три куплета новой песни майдановцев: Хайль! Хайль! Хайль! Украинская православная церков во главе с отступником Филаретом полностью дискридитировала себя. Впереди планеты всей были конечно же униаты. Во всех церквах был объявлен сбор денежных средств на войну с собственным народом. Церковь вместо того, чтобы призывать к миру, согласию, открыто пропагандировала кровопролитие.

52

Третий вождь советского народа Никита Хрущев был малообразованным, импульсивным, жизнерадостным и забавным человеком. При гении страха, вожде народов Иосифе Джугашвили находился в роли шута, и возможно это спасло его от опалы хозяина, который от скуки занимался чисткой не только военных и хозяйственных кадров, но и своего ближайшего окружения. Так случилось, что после смерти вождя, Хрущев стал набирать силу и к 1954 году занял пост первого секретаря ЦК партии, оттеснив Маленкова на вторые роли. Он уже расправился с Берией, стал думать, как погладить против шерстки гения страха, он и сейчас испытывал страх перед усатым, но эту тему пришлось отложить до поры до времени. Приближалась знаменательная дата – 300-летие воссоединения Украины с Россией. Надо было отметить это событие и преподнести подарок младшему брату.

Никита долго расхаживал по просторному кабинету, но намного быстрее усатого монстра, – тот расхаживал медленно с трубкой в гнилых зубах, редко на кого-то поглядывал, и этот взгляд был страшным, он обычно означал смерть, а Никита… иногда почесывал за ухом, шлепал по лысине, особенно если туда забрался агент американского империализма – комар. В кабинете комаров не было, но по привычке, он все равно несколько раз огрел себя по лысине, а это означало, что трудный вопрос разрешился, ответ на него найден, и будет так и только так. Этот ответ родился именно в этом круглом и лысом котелке, а не у кого-то другого.

Сейчас в кабинете никого не было. Обычно Маленков приходил, садился и выходил не раньше, чем через четыре часа. А теперь пусто; Маленков, как сыч, сидит у себя в кабинете, дуется на Никиту и не идет к нему, только по вызову.