Украина скаче. Том II

Благо, Россия тут как-то помогала, подставляла плечо. Не зря западные швабы так ополчились, не зря америкосы не могли найти себе места, как во время поноса, когда нет ни лекарств, ни врачей. А что же вы хотели, апостолы лжи? Вы сами создали киевскую хунту из худшего отродья, послали их убивать собственных граждан, жечь их дома, лишать их воды, электричества, издеваться над детьми и стариками. Ради чего? Ради того, чтоб гомик, сын Байдена, мог добывать сланцевый газ. Вот для чего это делалось. А руководство, эти безнравственные, плюгавые, лупоглазые еврейчики, которые в Израиле годились только подметать улицы, они были настолько преданные Бардаку, что исполняли его любой каприз. К тому же на Донбассе гибли русские, а не их сыновья. Украинцы виноваты только в том, что они как нация позорно склонили головы перед хунтой, подчинились ей безоговорочно, даже с какой-то радостью приняли философию бандеровцев, в основе которой лежит ненависть к старшему брату, и разрешить, кто прав, а кто виноват – только единственным способом – силой оружия. Русский должен быть только убит. Они не знали, что в этом постулате была заложена их смерть.

А черноглазый, черноволосый, чернолицый, в котором жила месть за вековые унижения, напирал. Он никому не признавался в этом. Американцы не знали, что творилось внутри своего президента.

Русский народ не мог пройти мимо такой несправедливости. Слава этому народу, слава такому народу, который может выручить брата в беде и постоять за себя и за него. Можно только выразить сожаление, что эта помощь была скромной и какой-то стыдливой. Всех карателей, которые пришли убивать под лживым, надуманным в Вашингтоне лозунгом за единую Украину, следовало отправить на тот свет при помощи всех видов современного оружия в течение нескольких минут. А то эта карательная операция стала слишком затяжной и мучительной для тех, кто сражался, и для тех, кто наблюдал со стороны.

– По сепалатистам огонь! – командовал Ляшка-Букашка.

– А шо цэ такэ, сепаратисты? Я много раз слышал это слово, а шо оно значит, никак не пойму, – спрашивал рядовой Дырко-Затычко.

– Сколько можно, Дырко-Затычко? Все русские это и есть сепалатисты. А их соседи, уже не россияне, а москали – это террористы, понял?

– Так точно, понял.

– Тогда пли!

– Затвор не слушается, заржавело все.

– В укрытие! Самолет летит, кассетную бомбу несет по сепалатистам.

Самолеты пролетели, что-то сбросили, несколько многоэтажек рассыпались, как карточные домики. И все стихло.

– Пли! – раздалась команда Ляшки-Букашки.

– Патронов нет, стрелять нечем.

– Генерал Гвоздь! Это говорит Ляшка-Букашка. У нас стрелять нечем, а сепалатисты начинают поднимать головы, вон они из-за укрытия нам кукиш показывают. Свяжитесь с Верховным в Киеве, пусть пришлет нам ракеты. Надо, чтоб все слетало на воздух, а то бабы в окна задницы показывают, такую их мать. Я на передовой. Воевать не с кем, вон несколько бородачей с вилами стоят, все за углы прячутся, не посылать же мне бойцов, врукопашную драться, енерал Гвоздь. Вы знаете, шо Ляшка-Букашка депутат Верховной Рады, я и погоны могу с вас содрать, вашу мать, Гвозь тупой.

Генерал связался с президентом, изложил ему просьбу, объяснил ситуацию.

– Разговоры о том, что нам не с кем и нечем воевать прекратить! – и ударил кулаком по столу. – Я никому не позволю сочинять басни про мою армию и про мои вооруженные силы! Они настолько боеспособны, что любая армия кроме американской, побежит с поля боя. Вы слышите? Не забывайте, это говорит верховный главнокомандующий Петро Вальцманенко из колена Вальцманенко, самых богатых людей Евросоюза.

– Министр обороны так представляет ситувацию, – сказал в оправдание генерал Гвоздь, – я ничего не выдумываю.

– Министра обороны в отставку. Я это сделаю в ближайшее время. Вернее, я это уже сделал. А ты, Гвоздь, вызови начальника Генерального штаба Сверчка и обяжи его начать мобилизацию с 18 до 35 лет. Мы получим три миллиона солдат и шапками закидаем москалей. Там москали воюют, а не жители Донецка и Луганска.

– Так уже это было, – не сдавался Гвоздь. – И что же? Шапки простреливались, мобилизация не проходила, и сто тысяч не набралось. И из ста тысяч осталось…

– Тогда…тогда, вашу мать, – он стукнул кулаком по столу, – тогда всех лиц мужеского пола от 18 до 65 лет, немедля призвать в армию. Получим шесть миллионов солдат. Потин намочит штаны со страху. И еще вещать о потерях…прекратить! Это шельмование армии, это работа на врага, на Потина. Я ему покажу, пусть знает, против кого он послал свою небоеспособную армию.

– Он вашу фабрику национализировал? А что касаемо шельмования, согласен. Если полегло сто бойцов доблестной армии, значит не погиб ни один, ежели тышша, значит, один солдат …ранен, – произнес Гвоздь и подпрыгнул от радости. – Как же я раньше об этом не подумал?