Украина скаче. Том II

– Спасибо за работу, товарищ генерал. Мы в штабе подумаем и представим вас к награде. Наградим вас орденом Мазепы. Если бы все так работали. Товарищ енерал идеологически подкован. Заветы Бандеры ему хорошо известны и он их добросовестно исполняет.

– Слава Украине! – воскликнул генерал. – У нас в Днепропетровске много вузов. Студенты желают брать в руки оружие. Нельзя упустить такую возможность. Наша знаменитая на весь мир Юля недавно кровь сдавала для армейцев Яруша. Это хороший пример. Патриотический. Завтра и я иду в донорский пункт сдавать кровь и вас призываю. Солдаты Коломойши, когда подходящая ситуация, стреляют вначале по ногам, а потом спускают кровь. Это донорская кровь. Некоторые, такие как Ляшка-Букашка, продают органы – печень, сердце, почки. Это огромные деньги. На эти деньги радикал Ляшка содержит свою банду, которая тоже воюет против москалей. А что делать? Надо как-то выходить из положения, правда? Кроме того, кроме всего прочего, окромя так сказать, таких ситуаций, когда нет других ситуаций, мы выбираем последнюю ситуацию…, значит – он стукнул себя по лбу да так громко, что мух вспугнул, – вспомнил. Есть возможность организовать женский батальон. Он, этот батальон, будь здоров! Вон Савченко Надежда…всех террористов к ногтю, пистолет к виску и готово. А кто корреспондентов-террористов расстрелял, конечно же, Савченко Надюша.

– И вы считаете, что это гуманно? Не кажется ли вам…

– Нет, не кажется. Я, правда, не на хронте, а жаль, я тоже пользовался бы этими методами.

37

Люба Дерякина пребывала на передовой. Сейчас она лечила раненых бойцов украинской армии. Некоторые бойцы, находясь в тяжелом состоянии, становились другими, у них происходили какие-то изменения в их извращенной психике, а это приводило к превращению в нормальных людей, которым было больно, и эта боль касалась не только тела, но и души. Очень мало оказывалось героев, кто и в этом положении хотел идти на смерть, ради якобы вильной нэньки Украины. Большинство думало, как бы выжить, вернуться домой, увидеть семью, пахать, сеять, выращивать зерно, ухаживать за садом.

Раненые, вчерашние псы, которые стали приобретать человеческий облик, просили пить, перевязать жгутом ногу или руку, чтоб не истечь кровью, сочившейся на одежду, на голую, почерневшую грудь, а то и на пол, образовывая красно-черную лужу.

Сержант Тарас тоже был тяжело ранен и лежал под грохот пушек недалеко от КПП на русско-украинской границе. Он будто не чувствовал боли, скорее было другое чувство – чувство близкой смерти. Все, чего он сейчас хотел, так это глотка воды. За этот глоток он отдал бы все: квартиру, дачу и…даже жену. Но воды нигде не было и никого рядом не было, кто бы помог. Он же сам, сидя в танке, целился в водопроводную трубу огромного размера, сделал три выстрела в никуда, но только на четвертом, разбил трубу, как глиняный сосуд, и вода начала хлестать, как из водопада, не переставая.

«Хоть несколько капель на горящие губы. Я больше никогда не буду портить водные источники. Должно быть, дети пить хотят, а пить нечего. Как много значит вода, эта живительная влага» – думал он и левой не раненой рукой стал расстегивать ремень на брюках. Но жидкости в мочевом пузыре не было ни капли, она сгорела от высокой температуры, образовавшейся в организме в результате тяжелого ранения.

– Кто тут живой, помогите! – едва слышно произнес он, вытягивая вверх живую левую руку.

Люба увидела эту руку и подбежала к нему.

– Что милок?

– Пить, пи-и-ить! – собрав все силы, произнес он, хватая ее за руку своей левой рукой и сдавливая до боли.

– Да отпусти, больно же, – сказала она, пытаясь достать флакон с теплой водой, чтобы увлажнить ему губы.

Но в это время раздался грохот, снаряд разорвался на небольшом холме метрах в пятидесяти от них. Люба сама зарыла нос в песок, а Тарас получил осколок в голову и затих.

Борьба за это КПП шла уже третий день. Воюющие стороны хотели овладеть им, чтоб перекрыть границу, не дать возможности беженцам массово покидать горящий котел, где пытались их сварить земляки-украинцы: озлобленная, зомбированная часть Правого сектора, и особенно из батальона «Торнадо», состоявшего из одних уголовников, науськиваемых киевской хунтой. Они были убеждены: террористы должны быть уничтожены. А женщины с малышами на руках продолжали убегать в Россию, зная, что там их ждет приют и спокойствие.

Но каратели уже выдыхались, количество разрывов уменьшилось; мало того, непобедимые вояки начали удирать с поля боя, оставляя раненых, истекающих кровью.

Тот, кто получил легкое ранение, но лежал среди других, стонущих, умирающих и просящих помощи, пытался дозвониться своим начальникам, а если кого поймал, матерился:

– Почему бросили раненых, мать вашу? Срочно пришлите «Скорую», тут у нас двадцать человек требуют немедленной помощи. Как так можно? Кто бросает своих? Что с нами будет? Да нас тут прикончат москали, а то, и свои террористы.