Украина скаче. Том II

– Ну, вот здесь хорошо, – сказала Люба уже повелительным тоном, который обычно нравился карателям. – Лечь всем на живот, обнажить пятую точку и ждать. У меня один шприц на троих. Я врач опытный, поделю на каждого по равной дозе. Только не шевелиться, не поворачиваться на спину. Когда почувствуете, что прибор затвердевает, покашляйте. Это будет мой первый кавалер. Я умею доставить удовольствие, не беспокойтесь.

На удивление, каратели были послушны, еще нетрезвы и в головах у них все еще варилась каша, поэтому Люба могла делать свое дело спокойно, ни о чем не беспокоясь. Но она торопилась и заметила, что слегка дрожат пальцы на руках. Заполнив шприц «двадцатку» смертельной жидкостью, она со всей силой, держа иглу между пальцами, ударяла ладонью по мякоти так, что получался хлопок. Пациент не чувствовал боли от входящей толстой иглы в седалище. Сделав три укола, она бросила шприц в медицинскую сумку едва слышно вздохнула и не стала вытирать струйки горячих слез, текущих вдоль лица: она только что, спасла сама себе жизнь.

Каратели лежали головами вниз, дыхание их стало редеть, затихать, Люба трижды плюнула каждому в спину и спокойно вышла из детского сада.

Она подарила карателям хорошую смерть, не связанную с издевательствами, пытками, на которые они сами были так падки. А что с Сергеем? Сергея ждала мучительная смерть. После того, как он отказался от Яны, она прострелила ему правую ногу, а потом левую. Он не мог стоять и принял лежачее положение. Тогда она извлекла откуда-то серп, стащила с него штаны и отрезала плоть.

– Знай москаль, нет более тяжелой обиды для женщины, чем отказ от того, что у нее самое дорогое, самое стыдливое и тайное. Ради этого нас берут замуж, холят и лелеют. А теперь раскрой пасть, я тебя накормлю твоей же плотью. Если не подчинишься, выколю глаза этим серпом, но прежде отрежу нос.

Будучи на гране жизни и смерти, Сергей не понимал, что от него хотят, а сопротивляться не было сил.

– Упражняешься? – спросил Клитор, вошедший в землянку.

– Йозеф, умоляю тебя, забери этого москаля, пока он еще живой и делай с ним такое, ну словом то, чего ты еще ни с кем не делал. Он пытался изнасиловать меня. Набросился, душил, я едва освободилась. Этим людям нельзя доверять, правда, это не люди, это звери.

– У тебя есть ножовка? Я его распилю на части. Сначала руки, а потом ноги, а потом голову. За голову мы получим десять тысяч долларов от Коломойши.

Сережа уже был без сознания, когда Клитор тащил его наверх с ножовкой в зубах. Наверху гремела канонада. Вдалеке рвались снаряды, разлетались кирпичи в разные стороны, а Клитор, который когда-то был человеком, и его темная душа сидела глубоко внутри извращенного сознания, искал сейчас место, чтобы, не рискуя ничем, расчленить человека. Он его никогда раньше не видел, ничего о нем не знал, но во имя бредовой идеи человеконенавистничества, делал свое черное дело.

Такое место нашлось. Это была кирпичная загородка отхожего места, откуда исходил смрадный запах, так похожий на его дыхание. Когда была отпилена голова, он упаковал ее в мешок, раздался страшный грохот, тела жертвы и карателя были перемешаны со смрадными фекалиями, а голова убиенного откатилась за пешеходную дорожку.

39

Посол США на Украине Пейетт распорядился срочно доставить президента Вальцманенко в посольство для очередного инструктажа, а точнее накачки. Это был четвертый вызов. Первый раз Вальцманенко посетил посольство сразу же после инаугурации. Тогда Пейетт встретил его, как слугу, не угостив даже чашкой кофе. Посла возмутило то, что только что вылупившийся из яйца американской крицы президент Украины, сразу плюхнулся в кресло без приглашения. Он его не стал отчитывать, а обошелся хмурым выражением лица и отсутствием многословия, а этого было достаточно. Украинский президент три дня ходил сам не свой, задавая самому себе один и тот же вопрос: почему так холодно встретил посол?

Эта встреча надолго врезалась Вальцману в память и сейчас, когда ему поступил звонок по секретному номеру из посольства США, он вздрогнул, вскочил на ноги, и обнаженный, подошел к окну.

– Сейчас буду! – громко бросил в трубку. – Минута и я у вас, господин Бардак, простите Пойта.

– Ну, котик, куда ты так торопишься? – спросила подруга, которая не накушалась и не накрыла простыней свое обнаженное тело в надежде возбудить аппетит.

– Я через час вернусь. Ничего не могу поделать. Я принадлежу народу, от моих поступков зависит его судьба. И твоя тоже, кстати. Ты пока прими душ. И там хорошо прополощи и надушись. Я же на всякую муть трачу тысячи долларов, дохлую собаку можно облагородить всякими благовониями.