Украина скаче. Том II

– Ну, дорогой Пейетт, все мы мужики, иногда теряем голову, хотя президент такого государства, такого передового государства, не имеет права терять голову, из-за какой-то юбки или приспущенных штанов. Я имею в виду узаконенные у вас однополые браки, когда мужик мужика трах-бах и свечи в глазах, господин посол. Но она была хороша в постели. А я…только что от девчонки, ей всего шестнадцать. Я получил такой заряд государственного управления, что…и сейчас сижу тут и строю планы. Вот план по возвращению Крыма. Почему бы нам не иметь правительство Крыма в изгнании? Вот дубликат Артека уже строится под Киевом. Председателем совета министров автономной республики Крым я планирую назначить Пару-Убия по совместительству. Пущай работает в Верховной Раде и как бы в Крыму и зарплату пущай получает за совместительство. Дальше, это у меня возникло уже сейчас, сию минуту, когда я у вас тут сижу в кресле: все параллельные структуры от министра очистных сооружений до начальника ЖЭКа и до уборщицы. Это будет команда, как бы работающая в Крыму, но пусть числится в изгнании пока что, понимаете, Пейетт? И следовать я буду тому списку управленческого аппарата, который был до аннексии Крыма. Вот до чего меня довела подружка в постели. Хотите и вы попробовать, дорогой Пейетт? Вы только нам денежек подбрасывайте, не скупитесь. На переворот, то бишь, на революцию не скупились, и теперь не скупитесь. Даже флот планируйте, в изгнании. И Бардаку дачу построим в изгнании, только зелененькие нам нужны. Ну что вам стоит запустить печатный станок хоть на одни сутки специально для Украины?

– Я подумаю над твоим предложением, мне надо посоветоваться с Госдепом.

– Вам подошла бы Псаки Суки, она просто красавица.

– Ти что? Псаки Суки беременная. Псаки Суки ждет ребенка. У Псаки Суки муж! Не муж, а Отелло.

– Ну, опосля, када родит.

– Ты пьян, Петро?

– Вот те крест. Отпусти меня, Пейетт, меня ждут великие дела, я должен заняться реформой крымского правительства.

– Можешь быть свободен. Я доложу Бардаку о твоей реформе Крыма.

40

Мысль о Нобелевской премии не давала Вальцманенко заснуть несколько ночей подряд. Она мучила его, возвеличивала в собственных глазах, сулила новые перспективы. В шесть утра он уже был на ногах, протирал сонные глаза и приказал подать чашку кофе, дабы взбодриться. Потом брился, умывался, стриг ногти сначала на правой, а потом левой ноге и думал о Нобелевской премии. Потом был завтрак, потом повторная чистка зубов, потом примерка нового костюма, так как он менял костюм каждый понедельник, потом он душился, потом его душили, и только потом… снова Нобелевская премия его ласково душила. Если окажется, что сепаратисты дрогнут и начнут сдаваться в плен, он все бросит и облачится в военную форму и возвеличивала в собственных глазах. И тут же отправится на фронт руководить войсками, иначе премии не видать. И правительство Крыма надо создать, где-то в Киевской области, на его содержание будет уходить пять миллионов гривен в месяц. Что такое пять миллионов? Чепуха. Да с мобильной связи можно собрать до двадцати миллионов, обладатели этой связи, пользователи, и знать не будут об этой благородной акции.

Уже было двадцать минут двенадцатого, когда Вальцманенко переступил порог своей резиденции. За большим столом все его соратники чесали, скребли лысины и дули минералку. Все бутылки «Боржоми» были выпиты, а Яйценюх последнюю целовал в донышко и все просил помощников убрать пустую тару и заменить на свежую, ибо вот-вот главнокомандующий изволит прибыть.

– Господа! Мысль о новом государственном устройстве Крыма, не позволила мне ко времени явиться на работу, поэтому…

– Крыма? Крым – наш? Ура-а-а! Слава Украине.

Яйценюх бросился слюнявить президента под бурные аплодисменты, а члены правительства вместе с президентской администрацией бросились в пляс. Председатель Верховной Рады Гройцман попробовал танцевать древний еврейский танец, но подвернул ногу и свалился в кресло. Трупчинов запел псалом, а потом попробовал станцевать гопак. Получилось. Все стали давать гопака. А когда выдохлись, снова расселись по местам.

Тогда Вальцманенко раскрыл секрет реформы крымского правительства в изгнании.

Все члены Совета национальной безопасности и обороны втянули головы в плечи, а министр МВД Ваваков, который в последнее время висел на волоске вместе со своей должностью (наследники Яруша требовали его смещения), вообще пытался залезть под стол.

– Но, чтобы выбрать правильную линию государственного устройства, мы должны иметь представление о сепаратистах. Живы ли они, по-прежнему воюют, сколько сдалось в плен, как работает наша артиллерия, установки Град, буки, сколько раненых, убитых…? Кто будет докладывать, Киваль? Пожалуйста, Киваль.

– Пусть Полдурак докладает, он же министр обороны, – стал отбояриваться Киваль.

– Я только дважды был на хронте, не успел сориентироваться. Я все готовлюсь к параду Победы в Севастополе, – привел контраргумент Полдурак.