Украина. Сон разума

Формальная неточность (Макаревич не выступал перед украинскими военными, выступал перед детьми беженцев) в этой размолвке — не главное. Проханов мыслит метафорически, он воспринял поездку Макаревича как некий образ, враждебный освободительному движению Донбасса и шире — самому Русскому миру. В самом деле, если бы Клавдия Шульженко приехала в тыл к немцам во время Великой Отечественной войны и выступила перед жителями оккупированной территории, что бы это было? Особенно если бы Клавдия Ивановна категорически заявила, что на советской территории она выступать не будет? Ведь именно так поступил Макаревич, заявив, что в Донецк не поедет, и аргументировав это тем, что он не симпатизирует ополченцам.

Проханов пытался донести до Макаревича мысль, что выступать на территории, контролируемой карателями, — безнравственно. Но Макаревич его не понял. Он не думал об этих вопросах ни до, ни после поездки. Если бы думал, то все же попытался бы соблюсти паритет: выступив на территории одной воюющей стороны, выступил бы и на другой. Макаревич этого простого выхода из ситуации не увидел. А самое главное — сознательно не захотел! Выступив только на территории украинских военных, категорически отказавшись посетить с концертом осажденный Донбасс, он тем самым поддержал карательную операцию Киева. И именно эти каратели «…долбили дома, школы и госпитали Донецка, разрывая на части донецких девочек».

Когда в 1990-е годы Александр Проханов основал свою газету «День», преобразованную потом в газету «Завтра», он подвергался жесткой критике. Я помню, как его называли «фашистом». Мы верили этому, он казался нам неадекватным экстремистом. …Странно теперь из будущего смотреть в это прошлое. Странно осознавать, насколько мы ничего не понимали. Ведь именно у Проханова публиковались честные и неравнодушные к судьбе России люди. Среди них был и выдающийся философ Александр Зиновьев. Все, что он предсказывал, сбылось…

Слово Проханову.