Украина. Сон разума

«Самые тяжелые бои у аэропорта вели три подразделения, которые возглавляют Моторола (он родом из Коми), Гиви (он грузин) и Абхаз (он абхаз).

Я переписываюсь с парнем из подразделения Гиви — у него позывной Казах, его зовут Ринат. Я знаю пару бойцов из подразделения Моторолы, один из них наполовину чеченец, второй — явно из кавказцев.

Еще в Донецке стоит батальон „Восток“ — там в основном осетины.

Что не отрицает, конечно, что процентов 70 ополченцев — дончане, луганчане и русские ребята с Владимирской области, с Питера или из Сибири.

Я сам русский националист и когда говорят „Россия для русских“, я понимаю, о чем идет речь.

Просто русские националисты в целом („улица“) и Егор Холмогоров, Константин Крылов, Просвирнин и поэт Игорь Панин — это несколько разные вещи.

„Улица“ в основной своей массе ходит по улице и сражается с таджиком, узбеком и негром.

В это время парень из Коми, абхаз, грузин и осетин сражаются за „русский мир“.

Мне скажут: они тоже русские.

Ну да, они все русские. Но что-то мне подсказывает, что ровно до тех пор, пока вокруг них не начнут ходить кругами и орать на ухо „Россия для русских!“

Русскость — ощущение нежное, тонкое, трепетное. Его не надо надевать на шею человеку, как колоду. Человек самовольно ходит с этим чувством — оно тоньше волоса и является самым важным оберегом.

Мне казалось, что этническая национально-освободительная революция на Украине должна была в России если не всех, то многих научить кое-чему. Но я с удивлением обнаружил, что нет, не научила.

Давайте еще раз объяснимся.

На Украине не вешали русских и в целом не запрещали говорить на русском языке. Там повсюду звучала русская речь и русских принимали, так или иначе, как родню.

Но ощущение того, что русским отведена роль вторичная, дополнительная, а не основная (хотя бы на равных правах с украинской) — все острее пронизывало жизнь русских на Украине. Понятно, что для российской «прогрессивной общественности» эти обстоятельства вообще не значит ничего. „Подумаешь! Главное, чтоб были европейские ценности!“ Но для русского человека исподволь навязываемое ощущение второсортности значит очень многое. Никто не хочет быть приставленным сбоку и кому-то чего-то обязанным на своей собственной земле.

В России этого не желают татары, якуты, абхазы, осетины, дагестанцы и чеченцы (живущие на своей собственной, нашей с ними земле), и еще пара сотен народов — даже если они составляют 20 % от общего числа населения.

Давайте еще покричим „Кто не скачет — тот башкир!“, „Кто не скачет — тот якут!“, „Кто не скачет — тот абхаз!“, „Кто не скачет — тот чечен!“ — а потом удивимся, чего у нас шов на брюхе разошелся и кишки волочатся под ногами.

Здесь, в России, не стоит повышать голос. Здесь и так все наше. Бери и владей.

Русскому человеку кричать „Россия для русских“ все равно что кричать „Моя жена для меня!“ или „Мои дети — это мои дети!“

Если твоя жена — это твоя жена, иди и возьми ее. Если твои дети — это твои дети, воспитывай их и еще рожай новых»[83].