Украина. Сон разума

Однако свобода на Западе теперь понимается как свобода делать то, что хочешь, без оглядки на реакцию других людей. И часто она выглядит как свобода гадить. Именно так ее, например, понимает французское издание «Шарли Эбдо». Свобода утратила свой главный элемент: ответственность. Трансформация понятия свободы в понятие воли, отрепетированное рок-культурой, вышла на более широкий простор, поразила все западное общество. Но массовое сознание не заметило трансформации… даже Брейвик не открыл никому глаза.

Что же касается патриотов, то случай с публикациями (в духе западной «свободы») французского журнала «Шарли Эбдо» и последующим расстрелом журналистов позволил определить: кто есть кто. Патриот, напомню, чувствует ответственность за общий дом, он не может по-другому. Поэтому тот, кто теряет подобное чувство ответственности, уже не может претендовать на звание патриота. Как, например, Ходорковский. Многие годы этот политик убеждал россиян, что он — патриот своей страны. Он ее любит и заботится исключительно о ее благе. Однако реакция Михаила Ходорковского на французские события показала, что никакой он не патриот. Ходорковский призвал все российские СМИ… разместить антиисламистские карикатуры этого журнала в знак солидарности с деятельностью расстрелянного издания. Тем самым они бы доказали, по его мнению, свою приверженность свободе слова.

Это в нашей-то многоконфессиональной стране? Где мусульман миллионы? Где совсем недавно сумели с огромным трудом отвлечь мусульман Кавказа от идей радикального ислама? Последуй российские СМИ призыву Ходорковского — и это сразу бы взорвало ситуацию. Это все равно что бросить спичку в стог сена. Гражданская война в России была бы обеспечена.

Все эти события выявили самую суть либеральной идеи — абсолютизацию понятия «свобода». Почему произошла эта абсолютизация и почему именно патриоты оказались главными противниками либералов? Ответ на поверхности.

Либеральная идея — это теоретическое оформление стремления к неограниченности личной свободы, не так ли? Но ведь это не что иное, как… детское стремление к непослушанию! Так отрицается роль взрослого, кто бы ни играл эту роль. В том числе и Бог.

Удивительно, не правда ли? Снова мы приходим к тому, что либеральная идея — это отражение психологической и духовной незрелости ее носителей. Разве случайно, что ее горячие сторонники — это американцы и европейцы? И разве не напоминают детей российские приверженцы либеральной идеи? Вот что писал журналист и блогер Павел Шипилин:

«Мне приходилось дискутировать с либералами — горячо и подолгу. И в какой-то момент стало понятно, что это бесполезное занятие. Так же можно спорить с капризными детьми о том, взорвется ли дом, если в наполненной газом комнате зажечь спичку. Вам ведь не придет в голову объяснять ребенку сложные химические формулы, вспоминать свойства метана, искать нужную страницу в учебнике. Рано или поздно вы не выдержите и рявкните свое родительское «нельзя!» — слишком опасно доказывать свою правоту на практике»[60].

Именно поэтому либералы ненавидят патриотов. Патриоты ограничивают их «свободу», покушаются на самое святое. Патриоты оказываются для либералов просто ужасными людьми. Они готовы поверить в любые ужасы, приписываемые патриотам. Поэтому с удовольствием повторяют фразу: «Патриотизм — последнее прибежище негодяя». Между тем они не заметили, что приспособили под свои нужды цитату, которая в оригинале не несла приписываемого ей ими смысла. Вот как исследовал этот вопрос sanitareugen[61]: «…автором ее (цитаты) являлся доктор Джонсон и в оригинале она «Patriotism is a last refuge of a scoundrel». …scoundrel это не «негодяй вообще», а «бродяга», мелкий правонарушитель, пойманный за бродяжничество, карманное воровство или хулиганство (но не за убийство, изнасилование или измену, караемые смертью)».

А refuge происходит от латинского refugium, то есть права спасающегося от погони прибегнуть к алтарю храма, чем он спасался от преследующих, но становясь при этом храмовым рабом. Этимология сия для читателей Джонсона, для которых латынь была основой образования, вполне очевидна.