Украина.точка.ru

Он едва не добавил: «Ты же знаешь, как они обращаются с нашими!», но не хотел показаться сентиментальным в глазах высокомерного капитана Игоря. Казалось, капитан всё понял, и ехидная усмешка мелькнула на его губах, словно говоря: «Слаб ты ещё Цветаев, страдаешь фигнёй, как поносом. Какой же ты, к чёрту, профессионал! Профессионал – это равнодушный угол чемодана, бесчувственный фонарь на столбе или высокомерное солнце в небе, но никак не сопли до колен».

– Слушай, – рассердился Пророк, – не грузи меня! Всё знаю, всё помню.

– Ты что, считаешь его дезертиром?! – строго посмотрел на него Цветаев. – Считаешь?! – потребовал он.

Герку вытащу, подумал со злости Цветаев, и уйду на восток, надоело мне здесь говно хлебать.

– Нет, конечно… – снова отвёл глаза в сторону Пророк.

– Тоша, Гектор не дезертир и не предатель! Я это точно знаю, гоняли бы его на работу?!

Было много и других аргументов, но остальные он в горячке забыл, как забывал всегда в подобных обстоятельствах.

– А если они тебе его специально подсунули? – вдруг наклонил лобастую голову Пророк.

И глаза его совершенно не понравились Цветаеву, были они пустыми, как у столетнего деда, озабоченного тем, как прожить следующий день и не загнуться на стульчаке.

– Скотина ты!

– Я скотина?!

– Ты скотина! У тебя мания! Ты сумасшедший! Ты видел его?! Ты его не видел! От него ничего не осталось. Тень от прошлого, старик, а он наш одноклассник! – напомнил ему Цветаев.

Прошлое – оно не давало ему соскочить с рельсов, оно говорило о смысле жизни и будущем, в которое он верил, как в самого себя и свою жену-умницу.

– Варёные мухи! – только и воскликнул поражённый капитан Игорь.

– Жека… – отступил на полшага Пророк, – ты ещё не всё знаешь!

Если бы он не водился с ним с детства, то решил бы, что он испугался, но Пророк, конечно же, не испугался, по большому счёту, ему плевать на меня и на Орлова, главное, победить, и всё тут. Всё это мгновенно промелькнуло у него в голове.

– Почему не всё? Расскажи, я послушаю! – он оглянулся на капитана Игоря, призывая его в союзники. – Скажи ему, скажи, чего ты молчишь, как жук в муравейнике!

– Не могу! – вспылил Пророк. – Пока не проверю, ничего не скажу!

– Нет, ты скажи, скажи! – настаивал Цветаев. – Скажи в присутствии капитана!

Видно, Ирочка его перестала утешать, решил Цветаев, иначе чего он такой злой?

– Я сказал, что не могу, значит, не могу. Честное пионерское! – и дурашливо перекрестился, пытаясь сгладить разговор.

И Цветаев понял, что мешает капитан Игорь, но и без него Пророк вряд ли бы разоткровенничался, такая у него натура. И всё равно Цветаев не мог остановиться:

– Дай мне его вытащить, и я в полном твоём распоряжении!

– Ты ещё ползать не можешь, а уже туда же! Сходишь на это дело, а потом катись на все четыре стороны!

Цветаев в отчаянии выругался:

– Ляха бляха!

Пророк самодовольно поморщился. Знает что-то, знает, подумал о грязных намёках Цветаев. Он хотел сказать, что съел с Гектором пуд соли и, вообще, какой он правильный в деле и честный «по жизни», но не сказал, не из-за капитана Игоря, а потому что Пророк и сам всё знал о Гекторе, и, оказывается, дружбе его грош цена.

– Я же не виноват, что меня ранило! – нашёлся Цветаев, полагая, что таким образом напомнит Пророку о их безоблачном прошлом.

Просто Цветаев хотел, чтобы его совсем чуть-чуть пожалели, и в этом невольно была виновата жена Наташка, которая приучила его к таким ощущениям, и эти ощущения, как и воспоминания, ему были дороги. Любил он её и не мог забыть.

– Не виноват, – быстро согласился Пророк, явно не желая посвящать капитана в историю гибели Жаглина. – Но здесь дело важнее!

– В смысле?! – снова возмутился Цветаев и, как обычно, начал злиться.

Явку они сменили опять же из-за принципов Пророка. Пришли к мнению, что она хоть и не засвечена, но тактика конспирации превыше всего: два дня перетаскали шмотки. Теперь из кухонного окна был виден Днепр, мосты, а раньше – сплошные дома и крыши. «Сашку жаль», – вдруг сказал Пророк, и на этом историю забыли, только Цветаев ловил себя на мысли, что ему снова и снова хочется без всякой видимой причины заорать дико, как Жаглин: «Ляха бляха!», в исполнении Жаглина прибаутка звучала особенно колоритно, было что-то в ней такое, что никто не мог повторить. Помнится, он зубоскалил: «Господи, я так любил Виктора Цоя, и ты забрал его! Господи, я так любил Михаила Круга, и ты забрал его! Господи, я так любил Майкла Джексона, и ты забрал его! Господи, я так люблю новую киевскую хунту!.. Заранее тебе благодарен!» А потом хлопал себя по ляжкам, качался вперёд-назад и дико ржал, как конь, демонстрируя огромные белые зубы.

– Игорь у нас снайпер, – сказал Пророк демонстративно вежливо.

Таким же тоном он разговаривал по спутниковому телефону с высоким начальством, разве что не вытягивался в струнку.

– Антон, но ведь я же сто лет оружия в руках не держал! – вспылил Цветаев. – Какой из меня стрелок?!

– Зато, как ящерица, везде проскользнешь, а оружие – не спицы, всё вспомнишь.

– А как же снайперская тактика? Я же ни сном ни духом!