Украина в оранжевом интерьере

Чтобы народ мог взяться за оружие, кто-то должен был ему его дать. Как это было во время февральского путча в Петрограде, когда народные дружины получали оружие из государственных арсеналов. Чтобы тот же народ в течение холодных месяцев осени-зимы 2004 г. смог выявлять свой решительный протест, кто-то должен был обеспечить его теплой одеждой, горячим питанием, палатками, биотуалетами, подъемными на прибытие из какого-нибудь галицкого городка в Киев, наконец, чуть ли не круглосуточной развлекательной программой.

А теперь давайте зададимся вопросом, имели ли вожди «майданов», будь то Сенатский, Незалежности или Дворцовый, моральное право отождествлять свои интересы с интересами народа? Определенно — нет. Ссылки на волю народа являются обыкновенной политической демагогией. Не было в отечественной (да и в мировой) истории ни одного бунта или революции, которые бы поддерживались всем народом. Практически всегда эти социальные кризисы вызывали раскол в обществе, разводили его представителей по разные стороны баррикад. Нередко заканчивались братоубийственными гражданскими войнами, как это было в послереволюционных России и Украине.

Я не принадлежу к тем, кто к месту и не к месту, употребляет слово «революция». Во-первых, потому, что далеко не каждый социальный или национальный кризис соответствует этому понятию, а во-вторых, потому, что революция — это всегда трагедия. Для страны, народа и элиты. Даже и той, которая спровоцировала или поддержала так называемые революционные преобразования. Нередко, это просто потерянные годы и десятилетия: в экономике, культуре, социальной сфере.

Оказывается, это справедливо даже и в отношении такого локального социального конфликта, каким была так называемая оранжевая революция. Это убедительно показал в своей книге «Зламане десятиліття» Л. Кучма. Украина к 2004 г., после долгих лет кризиса, вышла на устойчивое экономическое развитие практически во всех областях народного хозяйства. Рост внутреннего валового продукта исчислялся двухзначными цифрами. После майданного мятежа в ноябре-декабре 2004 г. и прихода к власти «оранжевых» политиков, экономика Украины вновь обрушилась до уровня 90-х годов XX в. Можно только предполагать сколь далеко бы продвинулась Украина, не будь этой немыслимой «оранжевой революции».

Еще более катастрофические последствия имел социальный конфликт в России, длившийся с 1917 по 1920 годы. Страна, которая по темпам экономического развития вышла к 1913 г. на уровень развитых европейских держав, за годы революций и гражданской войны превратилась в сплошную руину. Оказалась разрушенной не только экономическая основа жизни, но и культурная. Интеллектуальная элита, ненужная новому режиму, была уничтожена или бежала за границу. Могли ли предвидеть Родзянко, Гучков, Милюков, Керенский и другие, чем закончатся для них их собственные усилия по расшатыванию царского трона?

Противоположным ожидаемому оказалось и влияние событий 14 декабря 1825 г. Вопреки прозвучавшей на дискуссии мысли историка В. Пастухова, что декабристы вынудили Николая I провести некоторые либеральные реформы, в реальной действительности они только укрепили его в убеждении проводить реакционно-охранительную политику. Мятеж на Сенатской площади (как и в Украине) привил ему стойкое неприятие не только революционного, но и либерального движения. Следствием этого, было учреждение высшей политической и уголовной полиции, знаменитого впоследствии III Отделения, а также жандармских округов по всей стране во главе с генералами. «Революция на пороге России, — говорил Николай I, — но, клянусь, она не проникнет в нее, пока во мне сохраняется дыхание жизни, пока, Божией милостью, я буду императором».

В исторических исследованиях советского периода социальные движения всегда оценивались с классовых позиций. По сути, традиция эта сохранилась и в наше время, поскольку историки и политики чаще всего говорят о народном характере того или иного конфликта и спонтанном его проявлении. В действительности, и в прошлом, и в наше время, все выглядело не так однозначно. На определенной стадии развития конфликта он неизменно приобретал и межсословные или межклассовые антагонистические черты. Но начало ему, как правило, сообщают противоречия внутри правящей политической элиты, по разному представляющие будущее страны и свое место в нем. Самостоятельно реализовать свои политические амбиции та или иная группа не может, а поэтому обращается за помощью к народу. Иногда, как в 1917 г., это заканчивалось катастрофой не только для тех, против которых звали народ, но и для тех, кто звал его себе в помощь.