Украинская каб(б)ала

В последний раз мне доводилось слышать такие признания от княжны Варвары Ивановны, и я был рад, что женщины и сейчас склонны видеть во мне сперва мужчину, а уж потом литератора и академика живописи.

Мы выпили, многозначительно посмотрев друг другу в глаза. Алиса Леопольдовна, не выдержав мой дерзкий вопросительный взгляд, покраснела и кивнула в сторону двери, в которую выскочил Мамуев.

– Неприятный тип! Вы очень расстроились, когда они вас прокатили?

– Ну, как сказать! – Я замялся, подыскивая слова, чтобы точнее передать свои ощущения. – Странные они какие-то! Пишут так, будто грамоту только вчера придумали! Наверняка по пять пудов на каждого читателя сочинили!

– По семь с половиной! – печально уточнила моя собеседница и томно покачала головой. – Статистика – точная наука!

– А толку? – воскликнул я.

– Действительно, толку никакого! – поддакнула Алиса Леопольдовна. – Чушь и дребедень!

– Да и лицемеры они! – вспомнил я свой визит в странный дом Семкиного предка. – То банкет устроили, на котором меня возвеличивали, а потом – нате вам! Недостоин! Чего ж было на водку тратиться?

– Не переживайте, Тарас Григорьевич! – Она вновь протянула через весь стол свою руку и погладила мою кисть. – Пройдут президентские выборы, мы их богадельню прикроем!

– Это еще зачем?! – выкрикнул Мамуев, появившись как черт из табакерки.

– О, Господи, как вы меня напугали! – воскликнула Алиса Леопольдовна. – Да что ж вы за человек такой?!

– Водитель машину моет, потом его покормят, – затараторил Борис Петрович, – а зачем вы хотите нас разогнать? Мы же в одной лодке, одним фарватером идем?

– Борис Петрович! – ледяным тоном произнесла женщина. – Идите вы… Идите на воздух и сосчитайте, сколько птиц сидит на каждом дереве!

– Что?!

– Посчитайте ворон! Я желание загадала!

– Но, Алиса Леопольдовна, вы здесь ведете разговоры о литературе, а меня отсылаете считать ворон!

– Вы нам мешаете! – не сдержавшись, выкрикнула Алиса Леопольдовна и уточнила: – У нас с Тарасом Григорьевичем интимный разговор!

– Ну, так бы и сказали, – пробормотал Мамуев и, поникши, побрел к выходу, где швейцар с генеральскими позументами широко распахнул перед ним дверь.

– Боже, какое ничтожество! – прошептала госпожа Цырлих и, покачав головой, повторила эту безжалостную сентенцию: – Какое глупое ничтожество! С кем приходится иметь дело! Несчастная литература!

– Успокойтесь, что вы, право! – Я легонько сжал ее пальцы, которые незамедлительно откликнулись ласковым трепетом.

– Вот скажите, Тарас Григорьевич! – Ее глаза засверкали черными угольками. – Вы согласны?

Я вновь пошарил взглядом по многочисленным дверям в ресторане, пытаясь угадать, которая из них ведет в кабинет с мягким диванчиком, но она теребила мою руку, норовила заглянуть прямо в глаза, чем повергла меня в немалое смущение.

– Ну что вы… – пробормотал я. – Здесь люди… может, в номера?..

– Вы согласны выйти на Майдан и сказать то, о чем я вас попрошу?! – выкрикнула она, дрожа всем телом.

– А что мне за то будет? – с игривостью студента спросил я, решив на крайний случай завалить ее в гардеробе.

– Все! – закричала она с такой страстью, что зазвенели бокалы. – Все, что пожелаете!

– Да что же говорить? – с досадой спросил я, понимая, что страсть ее имеет какой-то меркантильный интерес, более важный, чем плотская истома, иногда подстерегающая людей, как коварный разбойник.

– Вот вы на сцене! Народу – тьма! И все кричат: «Слава Тарасу»!

– Мне им стихи почитать? – догадался я, но она недовольно поморщилась.

– Да нет же, нет! Зачем стихи? Стихи ни к чему! Они вас на царство звать будут! То есть выдвигать в президенты! Уже весь Интернет заполнен этими предложениями!

– Какой Интернет?

– О, Боже! Вы не знаете, что такое Интернет?!

– Нет, представьте себе… – растерялся я.

– Да куда смотрит ваш еврей! Он же вас в черном теле держит, негодяй! – И без всякой передышки поскакала далее: – В общем, это не важно! Вас начнут выкликать в президенты! По-старому, в цари!..

– Чего это вдруг по-старому? – обиделся я. – Что я, про президентов не слыхал? Я сам мечтал, что в Украйне появится свой Вашингтон с новым и праведным законом…

– Да знаю, знаю! – отмахнулась она. – Читала я эти ваши фантазии! И хорошо, что вы про президентскую должность знаете! Так вот, народ станет вас уговаривать стать украинским Вашингтоном! Назначат дату выборов!..

Почувствовав необыкновенный прилив тщеславия, я поинтересовался:

– И могут избрать?

– Оно вам надо?! – в ужасе воскликнула Алиса Леопольдовна. – Вы же поэт! Гениальный поэт, зачем вам политика? Зачем вам эти хлопоты, дрязги, интриги? Зачем вам разбитые дороги и мертвая экономика? Где вы возьмете честных министров? Откажитесь! Умоляю вас, откажитесь!

– Да ведь они кричать будут, просить! – растерялся я.

– И пусть кричат! А вы поднимаете руку и крикните: «Богу – Богово, кесарю – кесарево»!

– Это в каком смысле? То есть я хотел уточнить кто Бог, а кто кесарь?

– Бог – это вы! – экзальтированно прошептала она. – А кесарь… Кесаря вы выведете из-за кулис и скажете: «Народ! Вот твой кесарь»!

– А кто у нас кесарь?