Ряд методов ведения войны прямо запрещены договорными и обычными нормами международного государственного права. В частности, запрещается грабеж — насильственное отнятие частной собственности у граждан неприятельской стороны вторгающейся или завоевывающей армией.
Грабеж определялся как военное преступление уже в докладе учрежденной после Первой мировой войны Комиссии по ответственности. а также в Уставе Международного военного трибунала (Нюрнберг), созданном после Второй мировой войны. Статья 16 IV Женевской конвенции о защите гражданского населения во время войны от 12 августа 1949 года также запрещает грабеж:
«Каждая находящаяся в конфликте Сторона будет содействовать мероприятиям по розыску убитых и раненых, по оказанию помощи потерпевшим кораблекрушение и прочим лицам, подвергающимся серьезной опасности, а также по их ограждению от ограбления и дурного обращения».
Гаагское положение также запрещает грабеж при любых обстоятельствах, а его запрещение закреплено во многих военных уставах и наставлениях.
Грабеж является преступлением по законодательству множества государств. Это запрещение было применено в целом ряде дел, рассматривавшихся в национальных судах после Второй мировой войны.
Собранные Международным общественным трибуналом по преступлениям украинских неонацистов и их пособников (М.С. Григорьев и др.)и Фондом исследования проблем демократии многочисленные свидетельства жертв и очевидцев доказывают, что украинские вооруженные силы и нацподразделения подвергали грабежу мирное население Донбасса начиная с 2014 года.
«Выше меня жил Скирда Володя — депутат городского совета. У него достаток хороший и техники много, два скутера увели ВСУ у него, а скутеры были последнего выпуска. Он пошел к ним, они в частном доме жили, и говорит: “Ребята, верните”. Он им показал удостоверение депутатское: “Или я буду звонить в Краматорск”. Он назвал им там какого-то генерала. На следующий день скутеры стояли под воротами».
«Еще в 2015 году ВСУ забирали машины. Крали все подряд! Забирали вплоть до кованых ворот. Был случай, рассказывали, с дачи забрали стиральную машинку с бельем. На “Новой почте” была надпись: “Не принимаем от военных посылки на Западную Украину”, то есть знали, что это украдено. Кто с Западной Украины почтой отсылали — хуже немцев во время войны».
«15 марта мы с кумом, Бондаревым Андреем Анатольевичем, поехали за водой. На пути обратно нас остановили два бойца.
Судя по кепкам, это был “Азов”, у них было вроде свастики, что-то такое. Лица закрыты у обоих до носа, темная одежда, кепка со свастикой. Один был вообще молодой, лет 23, 25, но по тому, как он себя вел, какой-то неадекватный. Второй был постарше, он больше молчал. Они у нас забрали машину. То есть они нас заставили выйти из машины, поставили, забрызгали газом, попытались избить. Потом, когда уже начали садиться в машину, забрали у кума ключи, заставили выложить все из карманов, соответственно ключи от машины тоже, схватили ключи и залезли в машину. Кум просто лег на капот. Он буквально только три месяца назад, может четыре, купил эту машину за десять тысяч долларов, долго собирал. Они наставили на него оружие, сказали: “Слазь, а то пристрелим”. И, когда он отошел, они просто уехали».
«Слава Богу, что ребята штурмовики пришли и спасли нас. 9-го нас вывели, шли по руинам, все разбил украинский танк.
Таких мародеров, как украинские военные, еще поискать нужно, это тупо мародеры и звери. Я не знаю, кто их родил, но таких зверей я еще не видел. Грабили, заселялись в дом. Вот нравился им дом, и они смотрят, где коттедж хороший, и обязательно туда залезут. Комендантский час начинается, и это их золотая пора. Они начинают все, что им понравилось, забирать и вывозить на Константиновку, а оттуда на Днепро. Учительница внука дочке рассказывала, что в Днепро открылся магазин б/у техники из Европы, то, что у нас награбили, они сдавали, чтобы заработать. Дочка в медицинском преподавала, так они туда заехали, вывезли все, что им понравилось, и выехали.