Украинский Брестский мир

Мишуровский же со своей стороны постарался остудить накал страстей, только обозначив психологическую атмосферу в украинских «верхах» и солдатских «низах». «Мой совет, совет старого стреляного революционера, – не без юмора написал он в заключение, – вести с Киевской Радою дипломатические переговоры возможно миролюбивее и посылать на Украину возможно больше революционных украинцев – матросов и прочих солдат хорошо вооруженными отрядами, с которыми и я с удовольствием поеду, раз если нашему штабу так хочется, чтобы я уехал в Киев» ^{50}. Прошло совсем немного времени, прежде чем стало ясно, что украинизированные полки и корпуса, перевода которых так настойчиво добивались киевские политики, не станут защитой Центральной рады от большевизма. «Большевистская пропаганда так затуманила головы этим „сынам Украины“, что… они провозгласили нейтралитет и не захотели бороться за украинское дело», – писал в своей книге И. П. Мазепа, украинский социал-демократ, возглавлявший правительство Украинской народной республики в 1919–1920 годах ^{51}.

Но пока большевистское руководство было не на шутку встревожено неубывающей напряженностью отношений с правительством Центральной рады, вызванной прежде всего разногласиями по проблеме Дона. 8(21) декабря в «Правде» были опубликованы переданные 6(19) декабря через Украинский штаб условия Генерального секретариата и ответ на них Совета народных комиссаров. Публикация сопровождалась статьей Сталина «Генеральный секретариат Рады и кадетско-калединская контрреволюция», в которой нарком писал о «неприлично вызывающем тоне Винниченко и Петлюры… их сомнительной позиции прямой поддержки Каледина и Родзянко против трудового народа России» и так далее, напоминая, что «Советы вынесли всю тяжесть революции. Советы – оплот и надежда революции. Разоружать Советы – это значит предать революцию во имя торжества Калединых и Родзянок. Генеральный секретариат разоружил войска революционных Советов… как делали это Корнилов и Керенский… в угоду врагам революции. Генеральный секретариат не пропускает революционных войск против Каледина – в этом дело».

В те дни центральный партийный орган выходил с аншлагами на первой полосе на украинскую тему. «Почему надвигается столкновение с Радой? – читаем в номере за 9(22) декабря. – Только потому что Рада, обманывая украинский народ, вошла в союз с калединской контрреволюцией и во всей России хочет установить режим буржуазной власти». В Киеве разоружили революционные части, но почему не разоружили казаков, которые учинили потом бойню под Ростовом, – задавался вопрос в редакционной статье того же номера под заголовком «Суть дела», и далее ставился «диагноз» украинской политике: «Каледин идет всю Россию завоевывать для кадетов, а Рада добивается образования для всей России нового правительства на началах иных, чем образован ныне Совет народных комиссаров. И Каледин, и его союзница Рада ведут всероссийскую, а отнюдь не украинскую и казацкую политику. Хотят всю Россию лишить права на социальное самоопределение. Конфликт не национальный, а классовый – это суть».

В ином ключе было составленное Сталиным обращение «К украинским рабочим, солдатам, крестьянам, ко всему украинскому народу», подписанное еще именем ВЦИК Советов, Всероссийского крестьянского съезда, Петроградского совета и других организаций. Сталин взывал: «Братья украинцы! Враги вашей и нашей свободы хотят разъединить нас. Центральная Рада нанесла удар нашей революции. Контрреволюционное движение, начатое на Дону, Центральная Рада в насмешку над здравым смыслом объявляет движением в пользу „самоопределения Дона“». Наряду с обличительной риторикой в этой публикации присутствовала и вполне определенная практическая цель. Напомнив, что «прежде Центральная Рада посылала в Петроград делегации к Керенскому… и терпеливо сносила издевательства над этими делегациями… но не сделала ни одного шага, чтобы войти в соглашение с правительством рабочих и крестьян» ^{52}, автор явно приглашал украинских деятелей к новому разговору ради сближения.

Петроградские украинцы оценивали озабоченность большевиков как показатель их слабости, заранее дающий Киеву все преимущества. «Настроение Смольного под влиянием ответа Рады подавленное. Возможны уступки», – передавал в Киев Василюк. Подобным образом подбадривали киевское руководство атаман Украинского штаба Байздренко и член штаба Жук, сообщая в разговоре по прямому проводу 11(24) декабря (датировка – по содержанию), что отколовшаяся часть крестьянского съезда «отдала свои симпатии Раде» и что «в среде комиссаров… чувствуется неуверенность и даже растерянность, каковые проявляются в быстрой готовности и даже стремлении найти пути и способы разрешения кризиса» ^{53}.