Украинский гамбит. Война 2015

Казалось, что он сам не верит своим словам. Костя посмотрел на него внимательно, но лицо у лейтенанта было непроницаемым.

– По-моему, ты воспринял сразу же.

– Это потому, что у меня родители русские. В этом все дело. Признаться, мне было приятно общаться с тобой и твоими друзьями.

– Так бывает, – согласился Костя.

– Но ведь я давал присягу. Я разделяю идеалы американского народа и правительства. Мне нравится Америка. Это большая и очень хорошая страна.

– Которая почему-то нападает на другие страны, – не удержался Костя.

– Это целесообразная необходимость, – защищался Билл Реброфф.

– Как я тебе сочувствую! – хмыкнул Игорь и взглянул иронически с высоты своего роста.

– Не то слово! – добавила Завета.

– А я умилился, – признался Сашка, – американцы оказались не такими сволочами, как я думал.

– Ну да… – в конце концов растроганно согласился Билл Реброфф. – Я объяснил полковнику, что вы не представляете опасности для США, а он свое: записи бундесвера, то да се… Так что не обессудьте. Вы же снимали танки?

– Снимали… – вздохнул Костя.

– Ну вот видишь… – развел руками Билл Реброфф, полагая, что уже ничего невозможно изменить.

– Ну и что теперь будет? – спросил Игорь. – Повезете в Штаты?

– Это на усмотрение командования, – признался Билл Реброфф. – Может, вас в Европе немцы будут судить.

– И все-таки я не понял, – сказал Костя. – Зачем из-за этого такой сыр-бор?

Лейтенант поморщился, но промолчал.

– Зачем вы потеряли столько людей из-за каких-то журналистов? – повторил вопрос Костя. – Нелогично.

– Ладно, – махнул Билл Реброфф, – все равно узнаете. Всему причина ваши соотечественники…

– Бандеровцы что ли? – перебил его Игорь.

– Ну да, – нехотя согласился Билл. – «Оранжевые». В общем, это было главным условием операции «ковер демократии». Вы им нужны. На вас сделана ставка, не только конкретно на вас, но и на всех тележурналистов, которые попадут в плен. Но вы предпочтительнее…

– Чего?.. – удивилась даже Завета.

– Вы что, передадите нас националистам? – спросил Костя.

Почему-то он был уверен в таком исходе, ведь ясно же было, что из-за снимков этих чертовых танков осудить не могут, а других причин не было. Поэтому насчет шпионажа – это явно надуманный предлог.

– Ну да, – кисло согласился Билл Реброфф. – Была б моя воля… Но главное не это. Вы снимали на пленку наших союзников. Три часа назад они все погибли. Целая дивизия. Вы понимаете? Пять тысяч человек и куча техники.

– Понимаем… – упавшим голосом ответил Костя. – Но при чем здесь националисты?

– Вы их основной козырь в операции «ковер демократии».

– Лучше бы назвали дорожкой, – мрачно пошутила Завета.

– Чего? – в свою очередь не понял Билл Реброфф.

– То есть вы готовите провокацию? – наконец-то догадался Костя.

– Не провокацию, а операцию «ковер демократии». Нам нужно оправдать свое присутствие здесь и дальнейшее развертывание Третьего экспедиционного корпуса. А «ковер демократии»…

– Название дурацкое, – перебил его Сашка.

– Не в названии дело, – заметил Билл Реброфф, – а в сути. Русские убивают украинцев. Геноцид? Геноцид! Поэтому идея состоит в том, чтобы русское Центральное телевидение само показало факт этого самого геноцида, и тогда весь мир скажет, что русские в очередной раз плохие, это развяжет нам руки, а России будет труднее отстаивать свои позиции и она не ввяжется в войну на стороне Украины.

– Но ведь это же подло?! Ведь здесь идет гражданская война! Здесь убивают всех подряд! – воскликнула пораженная Завета. – А те же самые бандеровцы устраивают провокации.

– А кого это волнует? – удивился Билл ее наивности. – Кого? Вашингтон? Не волнует! Уолл-стрит? Тоже. Париж? Париж будет делать то, что мы ему скажем. Остаются Германия и Италия. Германия всегда была вашим врагом. Мы пообещаем ей половину пахотных земель Украины. Куда она денется, эта Германия. Италия – проститутка, куда Европа, туда и она. Я уж не говорю о средиземноморских странах. Они слишком бедны, чтобы иметь собственное мнение.

– Тогда – никого, – согласилась Завета с его цинизмом.

– Поэтому, извините, такой расклад. Людей мы много потеряли, пятьдесят три человека, и все из-за вас и этой самой операции. Ладно, пойдем выпьем. Я заказал обед. Три дня в условиях войны – это очень много. Как говорится, много воды утечет.

Костя подумал, что на этот раз ради них лейтенант не будет рисковать своей карьерой.

– Да, – согласился он, оглядываясь на Завету, которая удрученно шла следом.

– Виски я выпью, – оживился Божко, – а то в желудке все слиплось.

– Может, последний раз в жизни… – насмешливо произнес Сашка Тулупов, но почему-то, как обычно, не хихикнул.

Ему никто не поверил. Как-то не вязалась обыденность происходящего с этой самой операцией «ковер демократии». Всем она казалась далекой, нереальной, происходящей где угодно, но только не здесь.

– Ладно-ладно, – пожалел их лейтенант, расплываясь в улыбке, – как это… не накаркай. – Не все так плохо, как кажется. Полковник склонен видеть в вас все-таки журналистов, а не шпионов. Может, вас через сутки увезут в Германию. Кто знает?