Украинско-российские взаимоотношения в 1917–1924 гг. Обрушение старого и обретение нового. Том 1

Случилось так, что в день боя под Крутами эпицентр политического напряжения, передний край смертельного столкновения сил, которые враждовали в Украине, стремительно переместился под стены столицы, да и в сам Киев.

Январские события в древнем городе множество раз воспроизводились и оценивались историками. Исследования и публикации изобилуют массой самых разных, часто крайне противоречивых версий, толкований, позиций. Найти равнодействующую, которая удовлетворила бы, или примирила всех участников перманентных дискуссий, невозможно. А одна из самых существенных причин заключается в том, что все спорящие стороны, хотя каждая и на свой лад, допускают одну и ту же ошибку – приносят фактологическую достоверность в жертву идеологическим схемам.

Поэтому, например, в советской историографии всячески возвышался героизм, стойкость повстанцев Арсенала, мужество, доблесть красноармейцев, а в трудах историков-антиподов эти же качества приобретали прямо противоположные характеристики и оценки, а сами действия советских сил, большевиков квалифицировались как крайне постыдные, антинациональные и т. д. Точно так же, однако с изменением позиции на 180°, осуществлялись подходы тех же лагерей к выводам и обобщениям относительно поведения защитников Центральной Рады, национальной государственности.

Существенным шагом в приближении к идентичной передаче сути событий стал второй том хроникального труда о социалистической революции в Украине[499], отразивший комплекс сохранившихся документов, хотя категорического отказа от доминирующих стереотипов тогда не произошло. Такая ситуация наблюдается и в соответствующих сюжетах обобщающей, по сути итоговой работы о достижениях большевистской стратегии и тактики[500].

Что касается литературы антисоветского толка, да и практически всех современных публикаций, в них собственно военному аспекту борьбы за столицу Украины уделяется немного внимания[501]. Иногда вообще все сводится к нескольким традиционным общим замечаниям, заимствованным большей частью из арсенала идеологической полемики 1918 г.[502] Несколько большие по объему сюжеты содержатся разве что в новейших трудах о С. В. Петлюре. Их авторы подробно воссоздают события 19–22 января 1918 г., т. е. в те дни, когда С. Петлюра во главе Гайдамацкого коша Слободской Украины, вернувшись в Киев, руководил подавлением восстания против Центральной Рады[503]. Да и акценты смещены в сторону подъема имиджа одного из военных руководителей УНР.

Попутно можно заметить, что все же не соответствуют действительности данные, согласно которым С. В. Петлюра со своим кошем прибыл в Киев только 22 января 1918 г.[504] Возникает вопрос и о дате их возвращения – 19 января. Ведь известно, что гайдамаки отъехали из Бобрика в направлении Киева (расстояние по железной дороге около 70 км) еще 16 января, мотивируя свой отказ в помощи тем, кто в это время вел бой под Крутами, потребностью побыстрее добраться до столицы для подавления восстания. Правда, в Броварах дорогу им преградил украинизированный Наливайковский полк, перешедший на сторону большевиков (1 200 сабель). Гайдамаки его разоружили[505], однако нет свидетельств того, что это заняло целых три дня.

Адекватного воспроизведения январских событий в историографии так и не последовало. В случае необходимости, исследователи вынуждены обращаться в поисках хоть сколько-нибудь полной и объективной информации к ранним публикациям[506] и мемуарам[507], а также к тогдашней прессе.

Большевики Киева готовились к восстанию заранее. Они планировали поднять массы на решительные действия в момент приближения к столице советских войск, то есть применить тактику комбинированного удара, что в последние недели доказало свою эффективность.

Однако и Центральная Рада интуитивно «считывала» ближайшую перспективу поведения противника и естественно, стремилась расстроить планы превентивными действиями. Она шаг за шагом пыталась взять под контроль или блокировать те пункты (предприятия, учреждения), где большевики пользовались значительной поддержкой рабочих и служащих, и в силу чего эти объекты скрывали в себе потенциальную опасность для власти.