Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы

Кстати, известная деятельница международного коммунистического движения Р. Люксембург высказывалась и по украинскому вопросу. Она считала украинский национализм чем-то случайным, не имеющим сколько-нибудь значительных корней в хозяйственной, политической и духовной жизни и поэтому не похожим ни на польский, ни на чешский, ни на финский национализм. «Украина никогда не была нацией или государством», у нее нет исторических традиций и какой бы то ни было национальной культуры, «кроме реакционно-романтических виршей», а посему «украинский национализм никогда не был способен играть хоть какую-нибудь политическую роль без… подарка “права наций на самоопределение”»[939], считала она, невольно, но поразительно точно ухватив «нерв» украинской проблемы и специфику украинского движения.

Мнение Р. Люксембург о происхождении украинской нации (кстати, весьма близкое к модернистскому пониманию нациобразования) совпадало с точкой зрения на проблему огромной части партийцев, да и широких кругов российской общественности в целом. Отношение к национальному вопросу как к несуществующему, подсознательное восприятие общерусского единства, неспособность или нежелание увидеть становление национальной «Украины», а также примешавшаяся ко всему этому память о Гражданской войне (Украину строили петлюровцы – агенты украинской и мировой буржуазии и враги советской власти) приводили к тому, что партия, с пониманием относившаяся к необходимости приспосабливаться к местным условиям на Кавказе, в Средней Азии и национальных районах России и, главное, сознававшая специфику этих регионов, не считала специфику Украины чем-то существенным. Конечно, эта специфика намеренно заострялась и сильно раздувалась украинскими партиями, поскольку национально-политический и экономический организм под названием «Украина» в то время еще только создавался. Вне всякого сомнения, скажем, антибольшевистские настроения и повстанчество весны-лета 1919 г. были вызваны отнюдь не борьбой крестьян за строительство украинской государственности или украинизацию школы, а были спровоцированы земельной политикой большевиков. Национальная же окрашенность была явлением внешним, насаждаемым теми же боротьбистами, укапистами, не говоря уже о более откровенных националистах.

Но при всем этом известная специфика украинских условий, несомненно, была и заключалась хотя бы в самом факте деятельности националистических партий и групп, от жовто-блакитных до красных, отражающих настроения определенных групп населения. Эта специфика не могла не оказывать влияния на большевиков, вынуждая их лавировать в национальном вопросе. Одним из примеров этой местной специфики было появление украинских настроений внутри самой партии.

Люди, мыслящие в рамках украинского националистического дискурса, имелись в большевистской организации Украины с начала ее существования. Во-первых, в большевистские организации постоянно вливались те, кто стоял на коммунистических позициях, на почве классовой борьбы, а не «сотрудничества классов в общенациональных стремлениях»[940]. Во-вторых, на настроения оказывали влияние перипетии Гражданской войны, когда от конкретных вопросов – способа организации большевистских сил, их связи с РКП(б), отношения к украинской буржуазной государственности и украинской государственности вообще – зависело положение большевиков и перспективы пролетарской революции на Украине. Очень часто в основе подхода к разрешению этих вопросов, который демонстрировали разные группы украинских большевиков, лежали не национальные мотивы, а интересы пролетарской борьбы и лучшей организации революционных сил. Но порой под требованиями создания украинского партийного центра, равноправного с РКП(б), или его большей независимости от последнего скрывалась вполне узнаваемая мотивация. Споры о необходимости создания украинской партийной организации, как и необходимости создания украинской республики, продолжались на протяжении всей Гражданской войны. Не вдаваясь в детали становления КП(б)У, укажем лишь некоторые примеры проявления в ней украинских настроений.