Украинское национальное движение. УССР. 1920–1930-е годы

Вообще, давление крестьянской стихии и осевшего на селе националистического элемента на местных коммунистов сильно ощущалось в приграничных сельских районах. Секретарь ЦК КП(б)У Д. З. Мануильский, выступая на секретном IV совещании ЦК РКП(б) с ответственными работниками национальных республик и областей (июнь 1923 г.), упоминал имевшую место в 1921 г. в одном из приграничных с Польшей районов попытку ряда членов партии при помощи шифрованной переписки вступить в сношения с «враждебными повстанческими элементами». Контакты с подпольем и бандами (вплоть до переговоров), если в этом возникала оперативная необходимость, могли быть установлены, но не в виде самостоятельной инициативы, а в тесном сотрудничестве с ЧК-ГПУ[952]. Любые попытки волисполкомов войти в сношения «с главарями» «наших украинских басмачей», как назвал их Д. Мануильский, были недопустимы и жестоко пресекались. К замеченным в связях с бандами коммунистам была применена высшая мера наказания[953].

Пока шла Гражданская война, пока существовала УКП(б), люди, стоявшие на позициях близких к коммунистическим, но разделявшие подобное отношение к РКП(б), могли переходить и переходили к боротьбистам[954]. После окончания войны и самоликвидации УКП(б) такой выход из положения оказался затруднительным, хотя альтернативная партия – УКП – еще имелась. Приток боротьбистов в ряды КП(б)У усилил в ней украинские настроения. «Выходцы» и те большевики, которые имели сходные взгляды на способы разрешения национального вопроса на Украине, своей позицией по ключевым моментам текущей политики и создаваемой атмосферой постоянно оказывали на партию давление. А то, что эти люди часто были заняты на культурном фронте, занимались развитием украинской культуры или были сосредоточены в отдаленных сельских районах, создавало для большевиков дополнительные проблемы.

Подобные настроения могли не облекаться в форму открытых писем или записок с изложением конкретных требований и не приводить к появлению фрондирующих против ЦК групп. На X съезде РКП(б) в 1921 г. создание фракций было запрещено[955], и это значительно укрепило единство партийных рядов, воспрепятствовав возможным попыткам появления внутри ее особых «украинских» групп. Но требования создания независимого партийного центра, расширения прав УССР за счет ослабления межреспубликанских связей вполне могли оставаться на уровне некоего идейного течения, при изменении внешне– и внутриполитической ситуации способного расколоть партию и привести к созданию нового партийного центра.

А выходцы из украинских партий, как и их единомышленники – большевики, чутко реагировали на все, что, по их мнению, угрожало развитию Украины как национального организма. Например, после приема в партию боротьбистов Наркомпрос (кстати, возглавлявшийся бывшим членом этой партии Г. Гринько) усилил свою деятельность и активизировал борьбу с тем, что другой бывший видный боротьбист В. Блакитный называл «неизжитыми традициями упорного общеруссицизма»[956]. По мнению многих влиятельных коммунистов в Политбюро ЦК КП(б)У, этот «уклон в сторону украинизации» «по инерции» завел немного дальше, чем следовало[957]. Губкомам были отданы распоряжения пересмотреть состав работников просвещения на местах, а сам нарком был снят с этой должности и переведен с повышением на пост председателя Госплана УССР и заместителя председателя СНК УССР.

Забегая вперед, заметим, что Гринько сделал самую высокую карьеру из всех национал-коммунистов. Присутствие бывшего боротьбиста на столь высоком в УССР посту расценивалось украинской общественностью как важное достижение украинства. М. Грушевский считал его «представителем украинцев» в Совнаркоме УССР. В 1926 г. Гринько был переведен в Москву на пост заместителя председателя Госплана СССР, а с 1930 г. стал наркомом финансов СССР. Его переход на союзный уровень также не остался незамеченным. «Гринько убрали в Москву, возвысив его как личность, но уничтожив как украинца»[958] – так прокомментировал это событие «гуру» украинского движения.

Новым наркомом просвещения стал В. П. Затонский. После замены наркома, как докладывали И. Сталину члены ЦК КП(б)У, линия была «выправлена». Но в партии имелись люди, расценившие замену Г. Гринько и некоторые другие мероприятия «как результат политики “Москвы”», меняющей курс в национальном вопросе. Забеспокоились в основном бывшие боротьбисты, увидевшие в этом «поход против них» самих[959].