Украл — поделись

И на стадии размеренного попивания кофе Виктор вдруг принялся корчить гримасы. Люба, поражённая, насторожилась.

– Что случилось? Витенька, что такое? – спросила она.

Виктор потряс головой и огляделся. Взгляд его приобрёл осмысленное выражение.

– Всё. Я выпадаю. Господи, неужто на неделю? Хоть бы не на месяц. Ох, не те, не те же… Если бы не эти синенькие таблеточки…

– Витенька, что с тобой? – всполошилась Люба.

Однако Виктор, с округлившимися вдруг глазами, как бы и не видел уже её. Взгляд его, безумный, блуждал, руки крупно вздрагивали и не могли отыскать на столе нечто невидимое.

– Витюшенька, что случилось?

– Я упал под Большой Медведицей. Бежал и упал. Открыл глаза, а она надо мной.

– И что?

– Сначала ДОН, потом ДОР.

– Что такое ДОР?

– Дело оперативной разработки.

– Разработки чего? – не поняла Люба.

– И никакого выбора. Или в тюрьму, или в действующий резерв КГБ.

– И что ты выбрал? – полюбопытствовала Люба.

– Груз двести. Я сказал, что перетаскаю на собственном хребте и сам захороню.

– Кого захоронишь? – удивилась Люба.

– Всех, кто в прайс-листе указан. И рядовых, и генералов. Никакой дискриминации.

– Ты бредишь, ты заболел! – всплеснула руками Люба.

– Да, если я скажу лишнее, мне не жить. Мне не простят расшифровки мероприятия. – И Виктор сделал трагическое лицо.

– Кто не простит?

– Яномами из верховьев Ориноко, – нагнувшись к столу и не разжимая зубов, сообщил Виктор.

– А КГБ при чём?

– Тсс! – Виктор испуганно округлил глаза, затем огляделся. – Теперь мы оба под колпаком. Тут всё нашпиговано электроникой. И периметральная сигнализация, и объёмная.

– Витенька, я помогу тебе! Я тебя вылечу! – поглаживая руку Виктора, стала приговаривать Люба. – Я ведь кое-что могу. Я тебя не обманываю, ты в этом убедишься. Ты выздоровеешь, Витенька, всё пройдёт. Ты совсем ещё молодой, у тебя крепкий организм. Ты даже меня моложе.

– А они сказали, что это послеродовый психоз и он не излечивается.

– Но ты же не женщина! Витюшенька, милый, тебя обманули, у тебя не может быть послеродового психоза! Поэтому ты скоро будешь абсолютно здоров.

– А близкие по Конституции женщины? – горестно усмехнулся Виктор. – Ты это не учла.

– Ты – мужчина, у тебя совсем другая конституция.

– Ты ошибаешься! – возразил Виктор. – На мужчин и на женщин одна Конституция – последняя. Подали заявление в ЗАГС, скажем, – что это? А если зарегистрировали брак? Это значит – близкие по Конституции. Вот так!

– Боже! – прошептала Люба.

Пока она морщила лоб, собираясь с мыслями, Виктор надумал подпустить ужаса в их отношения и холодно сообщил:

– Я должен буду всех их убить. Чтобы излечить психоз.

– Кого убить? – никак не могла взять в толк Люба.

– Всех бывших жён. Тебе первой выпал жребий.

– Но я не твоя жена! – воскликнула Люба. – Я никогда не была твоей женой!

– Ты не волнуйся, до темноты тебе ничто не угрожает, – успокоил Виктор, но тотчас глянул на часы. – Ты думаешь, пора? Ты думаешь, уже стемнело? Тогда пошли. А здесь нельзя, тут всё нашпиговано электроникой. – Виктор вынул пистолет и поводил им над поверхностью стола. – Никакого писка. Что и требовалось доказать.

– Нет-нет, успокойся, день в самом разгаре. Сейчас во всём разберёмся. Поверь! – Люба решила взять инициативу в свои руки. – Дай твою чашку из-под кофе. Ты умеешь гадать на кофейной гуще?

– Нет.

– Сейчас разберёмся. Так, посмотрим. Что у нас? – Люба принялась вглядываться в узоры на дне чашечки из-под кофе, выпитого Виктором. – Да, у тебя есть недоброжелатели, тебе надо проверить тылы. Вот тут кривые линии… Да, действительно, тебе надо остерегаться врагов. А вот тут просматривается цифра девять. А это означает, что родился под счастливой звездой. Да, действительно. И если избегать необдуманных поступков, то всё будет хорошо. Необходимо следовать советам друга. Вот тут, посмотри, пересекающиеся линии – сердечная рана, которая уже начинает затягиваться. Ты всё понял? Теперь мы вместе, милый. И пока мы вместе, тебя будет вести твоя счастливая звезда! Тебе со мной нечего бояться, дорогой! Скоро ты будешь полностью здоров!

Виктор сделал знак официанту, а когда тот приблизился, заказал ещё двести граммов водки.

– Принимаешь таблетки и… алкоголь?! – ужаснулась Люба. – Нельзя!

Виктор ничего не ответил. Лицо его теперь имело обычное выражение, разве что более задумчивое и безрадостное.

– Витюша, а ты не алкоголик тайный? – с беспокойством спросила Люба.

– Почему – тайный?

– Ну как же! По твоему лицу ведь и не скажешь.

– Это потому что я обычно кокаин нюхаю, кушаю экстази и марочки ЛСД, – со вздохом ответил Виктор. – Но за неделю до смерти я резко почернею и исхудаю до ужаса. Просто чёрная тень – такой я стану. Из шестерых, с кем мы вместе начинали, я один остался. Зовут, кстати, уже. Давненько зовут. То один, то другой. А то, бывает, и вдвоём придут. Уговаривают, а по глазам видно, что врут.

– Во сне, что ли, приходят? – сочла необходимым уточнить Люба.

– Да, как бы во сне. Приходят и зовут. Про райские кущи рассказывают.

– Что значит – «как бы»? – не поняла Люба.