Украли солнце

— Я говорю, узнал! — восклицает с гордостью старик и начинает читать его стихи о солнце. Голос тих, но в тишине, кажется, гремит. На лицо старика упала тень. Джулиан посмотрел в небо. Померещилось. Не монстр. — Он не удирал, нет, — говорит старик. — Он плакал, я сам видел. Я тебе, Джулиан Клепик, вот что скажу, а ты прислушайся. Побереги себя. Больно нужен ты нам. Смотри, сколько нас хочет тебя послушать! Я воевал за таких, как ты. Но твоя война потяжелее моей… — Мутная слеза катится по блёклой щеке. — Понимаю, почему молчишь, за нас боишься, ясное дело. Молчи. Это наша забота найти твоё слово. Иди отсюда скорее. Отпустите его, люди!

— Почитай! — взмолилась женщина средних лет с очень светлыми глазами. — Хочу запомнить твой голос.

— Кто ты? — спрашивает он и слушает её судьбу: портниха, шьёт тайком, потому что налог отнял бы весь заработок.

А старик был сталеваром. Почти оглох.

— Ты видел горячий металл? — спрашивает он. — Ничего красивее не знаю. Сына убили. Жену превратили в робота. Сейчас я охотник за книгами. Читаю, не могу начитаться.

Какое сладкое чувство: сострадать кому-то! Может, он ещё и научится читать чужие мысли?!

— А я — никто, — говорит парень, его ровесник. — Работать не желаю. Подчиняться не желаю. Я не раб. Почитай нам.

Ещё мгновение, и строчки без спросу… Не вырвутся. Никогда больше не вырвутся: не всё равно ему, будут жить эти люди или нет!

…На рынке цены оказались слишком высокими. Зарплаты хватит накормить лишь два раза.

Дома, пока его не было, собрался консилиум.

— Реакция на раздражители великолепная. Полное возвращение эмоций. Заметили, как он обрадовался, увидев Апостола?

— А на Кору как смотрел?!

— Выражение лица всё время меняется!

— А кровь?

— Гемоглобина маловато.

Люди закрывают брата, но, судя по их спокойствию, состояние его нормальное.

— Я не смог купить продуктов, — шепнул Джулиан Конкордии. — Где вы их достаёте?

— Увидел меня, стал вставать, еле уложили. Боюсь, опять будет мучиться. Посоветуй, как быть?

— Не знаю, извини. Такой вопрос…

Конкордия вздохнула.

— Учреждение всё-таки подкармливает своих, заказы почти съедобные, — сказала деловым тоном. — Я кое-что принесла!

Обернулся к ним Апостол. Улыбка во всё лицо.

— Новый этап, детки мои! Предлагаю, как только поправятся наши пациенты, поехать за город костёр жечь! Надо же когда-то и отдохнуть?! Массовое производство наладим: всех вернём. Я даже отложил командировку.

— Как долго ждала этого! — Марика совсем не похожа на себя, голос срывается: — Столько ненормальных сразу!

Почему Апостол не отвечает ей взаимностью? Она же красавица и умница!

— Не надо прежде времени радоваться. — Роберто склоняется над Любимом. — О чём сейчас думаешь? — спрашивает.

— А о чём надо, скажи! Я в чём-то виноват?

— Что делаешь обычно в свободное время? Есть у тебя любимые занятия?

— Нет, — растерянно говорит Любим.

— Он — изобретатель, — начал было Джулиан, но Роберто приложил палец к губам.

— Что собираешься делать, когда выздоровеешь?

— Что скажете. А что надо? Если я ничего не умею, значит, меня не возьмут на работу? — Он жалко смотрит на Джулиана.

— Что за глупости?! Твоё хобби не имеет никакого отношения к работе. Джуль говорит, ты — изобретатель. Что изобрёл?

— Не знаю.

— А кто сделал отопительную систему и водопровод? — закричал Джулиан, совершенно не понимая, что тут происходит.

— А кто помог мне оборудовать кабинет, чтобы он стал недостижим для Властителя? — спрашивает Апостол.

Любим моргает.

— Успокойся, — мягко говорит Роберто. — Не надо нервничать. Ты ни в чём не виноват. Прошу, вспомни, какого типа отопительную систему создал? — Любим непонимающе смотрит на Роберто. — Что за аппаратуру придумал для кабинета Апостола? Вспомни, что любил делать? Чем хотел бы заниматься после выздоровления? — повторяет Роберто. Любим смотрит то на него, то на Апостола. — Как хотел бы жить: один или с братом? Уедете на родину или останетесь в Учреждении?

— Что скажет брат, то и сделаю, — не задумавшись, отвечает Любим.

Роберто проводит ладонью по его лицу.

— Закрой глаза, постарайся уснуть. Ты устал. Для тебя сейчас главное лечение — сон. А проснёшься, тебя покормят, и снова будешь спать. И пытайся вспомнить своё прошлое.

Послушно Любим закрывает глаза.

А Роберто манит всех на кухню, плотно прикрывают дверь.

— Помнишь, Марика, ты сказала, мы не можем предвидеть последствий воздействия препарата. — Лицо его подёргивается как от нервного тика. — Они налицо: неуверенность в себе, необходимость находиться под чьей-то властью, безволие, самоуничижение, а главное — страх. Весёлый набор! Противоядие не спасло. Я предполагал это, боялся начинать эксперимент, но Марика очень точно сказала: мы все так вместе были и такое доброе дело задумали!

— А как же моя мама? — спрашивает Марика.

— Может, не на всех действует одинаково. Может, зависит от дозы, срока…

Ещё стоит на лице Апостола радость, но уже кажется искусственной.

Конкордия заплакала. Сейчас она некрасивая, маленькая.

Все растерянно смотрят на Роберто, что ещё скажет? А говорит Марика: