Украли солнце

Из последних сил существует в безвоздушье: сердце вот-вот остановится, вместо станков и роботов — мухи, пятна. Сжал руками грудь, перекрывая вторжение препарата. Но мученичество оказалось бессмысленным. В голове замелькали приказы «Не теряй ни секунды рабочего времени», «Скорее к рабочему месту», а тело наполнилось незнакомой энергией.

Едкий запах как мгновенно возник, так и пропал. Начальник распахнул окно. Потребовалось несколько секунд, чтобы перестали звучать в голове приказы.

Раскрыл себя?!

Не воспользовался моментом, чтобы обнаружить живых.

Снова пошёл по цеху. И снова слеп. Может, кроме начальника, здесь и нет никого живого?

Если б не было, Апостол не послал бы его сюда!

Что придумать, чтобы обратить на себя внимание живых?

Взмахнул рукой, качнулся, как пьяный. Детские уловки неожиданно сработали. Улыбнулся шестнадцатилетний мальчишка, обернулась пожилая женщина с несчастным лицом, взглянула на него девушка странными глазами… Почему их до сих пор не заметили? Они и не прячутся вовсе.

Перерыв пробкой вышиб его из цеха. И столовая показалась праздничным залом. Найденные им люди затерялись среди роботов.

Взять еду? Не сумеет незаметно спрятать её. Возвратиться в цех? Но больше он там не выдержит ни минуты. Всё-таки поплёлся. И тут же вошла Конкордия. Сказала начальнику:

— Приказано доставить Клепика к шефу!

Через несколько секунд они были на террасе.

— Думаю, ты ошибся, много больше, чем трое. — И сразу, без перехода: — В особом отделе спрашивали шефа о тебе, откуда взялся, как посмел агитировать против Самого?

Геройство разом испарилось.

— На, — Конкордия протянула ему порошок. — То, что ты собрал вокруг себя людей, с их точки зрения, не особый грех. И никогда не вредно перебить сотню-другую! Шеф дал слово обработать тебя. Надеюсь, предупреждать больше не надо, сам не станешь читать против Властителя! А теперь ещё один урок дыхания. Завтра с утра снова пойдёшь в цех.

Глава десятая

Учитель проснулся рано утром.

— Что со мной? — спросил растерянно.

Дежурил Ив. Он не знал, что можно говорить, что нет, и позвал её.

— Почему я лежу? — спросил Учитель.

— Ты жив, Витенька, — улыбнулась Магдалина. — Болит живот?

— Помню боль. Из-за неё потерял сознание?

— А сейчас?

— Чувствую какое-то давление внутри. Боли нет. Что-нибудь серьёзное?

— Ты будешь жить, Витенька! — твёрдо сказала она.

— Спасибо. А как же уроки? — спросил тревожно. — Я весь опутан проводами.

— Уроки подождут, пока окрепнешь. И так ты слишком долго преодолевал боль, как я сейчас понимаю!

— Но у меня должна быть контрольная! — перебил он её.

— Обязательно будет, но позже. Лежи, отдыхай. Ты столько лет не отдыхал!

— Я не хочу отдыхать.

Подошла Лера.

— Как ты?! — спросила Учителя.

— Не передумала быть врачом? Приснилось или нет: я видел тебя перед операцией? Не каждый выдержит. Ты испугалась? Так смотришь на меня, словно я умираю!

— Постарайся скорее выздороветь. Тогда я и отвечу тебе.

— Учитель, как ты? — Подошли Троша и Роза.

Каждый, едва проснулся, спешил поздороваться с Учителем.

Жора вошёл стремительно и с порога сказал:

— Всем, кроме Валерии и Веры, исчезнуть. Начинаем процедуры, простите, ребята.

После завтрака, наконец, занялись своими делами.

Уроков у неё было сегодня два: русский и литература. Поспать бы хоть полчаса. С трудом добрела до своей кровати. Не успела донести голову до подушки, услышала голос: «Я боюсь смерти, Мага. Что мне теперь делать?»

Маленький мальчик брошен один в чужом мире.

Вот он спровоцировал убийство людей, вот сорвался с Корой, вот решил бежать, вот идёт по цехам, в которых распыляется препарат. Он же не умеет задерживать дыхание!

Вскочила, забегала по комнате. Надышится, и всё! Заставила себя сесть. Адриан наверняка попросил Кору научить его дышать! Кора поможет.

Спать! Закрыла глаза. И снова вскинулась: что-то происходит с Джулианом, ему плохо.

Словно пуповиной они связаны друг с другом, словно это её родной сын. Любил, когда она укладывала его; не успевала войти в дом, вцеплялся в неё, просил: «Качай меня», «сказку скажи!» Игнат спасал Сашу. И, когда с сыновьями возился, держал в поле зрения каждое её движение, малейшую перемену в выражении лица. Джуль остро ощущал сопряжённость родителей друг с другом и её одиночество. Ей поверял свои детские тайны. «У меня есть магическая сила. Смотри, зажмурюсь, пожелаю чуда, и оно тут. Захотел увидеть тебя, и ты тут!» Залезет к ней на колени, обхватит за шею, как Окса, и рассказывает: побежал за дом, увидел оранжевые цветы, при нём они стали расти и уцепились за небо, получилось много солнц. «Не веришь? Пойдём покажу». В другой раз шепчет: «Я зажмурился, раскинул руки и полетел. Не веришь?» «И куда ты полетел?» — спросила она. «Не знаю, — огорчённо сказал он. — Сначала попал в аллею, а всё несусь». Бросить Джуля она не имела права, она предала его.