Украшение и наслаждение

Обедайя с изумлением взглянул на Эмму — он не верил, что Саутуэйт и впрямь собирался представить на аукцион свои картины. Но господин Вернер, к счастью, ничего не заметил.

— Я так понял из вашего письма, лорд Саутуэйт, что вы собираетесь представить на распродажу более современные картины, — сказал немец. — В таком случае наши окажутся в хорошей компании, и мы не будем соперничать друг с другом.

Тут в зал стали вносить картины Саутуэйта. Сначала появился Ватто, которого граф приобрел на их аукционе, потом — Жилло, затем — очаровательная работа итальянского примитивиста, которую Эмма не смогла бы оценить. И наконец, в зал внесли прекрасную картину Гварди, представлявшую сцену из венецианской жизни.

Обедайя прошептал Эмме:

— Лорд Саутуэйт сообщал вам о своих намерениях?

— Нет, даже не намекнул…

Когда же граф написал Вернеру о том, что выставит свои картины? Похоже, это произошло до его последней поездки в Кент.

Но ведь Саутуэйт был против этого аукциона. Он хотел, чтобы она продала дело. Теперь ей даже известно, что граф подозревал «Дом Фэрборна» в преступной деятельности. И все же он сделал все возможное, чтобы она заполучила эту коллекцию. Почему?

Тут господин Вернер попрощался с ней и с видом победителя вышел из зала. Обедайя же, взглянув на Саутуэйта, проговорил:

— Я подготовлю бумаги на эти картины, сэр. Они будут готовы через четверть часа, если вы соблаговолите подождать. В противном случае могу привезти их вам домой.

— Я подожду, — ответил граф. И принялся рассматривать картины, доставленные Вернером.

Перехватив взгляд Эммы, Кассандра кивнула в сторону Саутуэйта и закатила глаза. Потом отошла, села на стул возле двери и завела разговор с охранниками.

Эмма же подошла к графу и тихо сказала:

— Потрясающий портрет.

Она имела в виду картину Беллини, которую он сейчас рассматривал.

— Да, удивительный… и какая прозрачность красок…

— Может быть, вы ее купите, сэр?

— Может быть, и куплю. — Граф повернулся к девушке и, пристально взглянув на нее, спросил: — Когда начнется распродажа?

— Через десять дней. Приглашения на большой предварительный показ были разосланы этим утром. Он состоится за сутки до аукциона.

Письмо от Роберта еще более убедило Эмму в необходимости этой распродажи и в том, что она должна состояться как можно скорее. Вчера она написала столько приглашений, что теперь пальцы у нее чуть ли не кровоточили.

— Коллекция графа лучше, чем я ожидал, — заметил Саутуэйт. — Вас, несомненно, ждет успех.

— Благодарю вас, сэр. Ваша помощь неоценима.

Он пожал плечами:

— Эти полотна все равно мне надоели. Если не считать Гварди.

— Я имела в виду не ваши картины, а ваше письмо господину Вернеру.

Саутуэйт медленно пошел вдоль стены, снова разглядывая картины.

— Вы ведь решили любой ценой провести аукцион. И если уж ему суждено пройти, то следует не ударить в грязь лицом.

Молча кивнув, Эмма пошла рядом с графом, любуясь и восхищаясь коллекцией, испытывая облегчение при мысли о том, что ей удастся собрать деньги на выкуп Роберта.

— Какая вы спокойная и холодная, — заметил Саутуэйт. — Неужели вам нечего сказать мне, кроме того, что вы сказали об аукционе?

— О, простите… Я не знакома с этикетом. Даже не могу представить, что говорят друг другу мужчины и женщины в подобных обстоятельствах.

— В вашем случае можно было бы сказать, что только безумная женщина способна отвергнуть предложение графа.

Она надеялась, что Саутуэйт не станет упоминать об этом. Но конечно же, он все еще страдал от уязвленной гордости.

— Мой отказ — безумие?

— Разумеется.

— А я считаю, что поступила очень даже разумно.

Ей не хотелось сердить графа, но он вынудил ее к этому.

Молча пожав плечами, Саутуэйт окинул взглядом демонстрационный зал. Затем снова посмотрел на Эмму и спросил:

— Сколько лотов этого аукциона поступило от «уважаемых джентльменов, требующих проявления скромности»?

Она с трудом сглотнула.

— Не очень много.

— Пусть их не будет совсем.

— Едва ли это возможно.

— Сделайте это возможным. Верните те вещи, которые вы не можете связать ни с чьим именем. И сделайте это сегодня же.

— Владелец рисунков не захочет назвать свое имя. И есть еще одно полотно, которого вы не видели, но которое должно остаться на аукционе, даже если остальные не будут выставлены. Это Рафаэль. Потому что уже распространилась молва, что он будет на аукционе.

— Картина здесь? Имя владельца не фигурирует?

— Сэр, я не соглашусь не выставлять эту картину. Но заверяю вас: ее происхождение не вызывает сомнений.

— Можете оставить Рафаэля, а также рисунки. Но в остальном вы должны подчиниться моим требованиям. Вы меня поняли, Эмма? Ведь один только Гварди заменит вам все остальное, так что хороший доход будет обеспечен.

Эмма снова кивнула, хотя и не была уверена, что Гварди компенсирует другие картины. Но у нее не хватило духу отказать графу — ведь он так старался помочь ей…