Украшение и наслаждение

Они не могли войти, не прервав исполнителя, и потому остались слушать на террасе. Музыка глубоко растрогала Эмму — нарушила ее спокойствие настолько, что она не могла больше противиться своим чувствам. И казалось, что музыка эта устанавливала какую-то невидимую связь между ней и стоявшим рядом мужчиной.

Эмма закрыла глаза, но даже не глядя на Саутуэйта, она знала, что он испытывал то же самое. Они молча стояли в ночи, а музыка говорила с их душами. И Эмма чувствовала: граф воспринимал все происходившее точно так же, как она.

Пьеса была короткой; когда же она закончилась, несколько минут царила абсолютная тишина. А потом послышались оглушительные аплодисменты, и Эмма, открыв глаза, внезапно обнаружила, что Саутуэйт держит ее за руку.

— Он играет так же хорошо, как любой профессионал. Никогда не сфальшивит, — заметил граф. Голос его звучал чуть хрипловато, и он откашлялся, чтобы избавиться от хрипоты. — Чтобы производить такие звуки, недостаточно одного лишь технического мастерства. Эмбери во всех отношениях великолепный музыкант. Все от него без ума — и женщины, и мужчины.

Как только Эмма и Саутуэйт присоединились к остальным, Кассандра бросилась к подруге и увлекла ее подальше от графа.

— Какой триумф, Эмма! Завтра только об этом и станут говорить! Почему ты не сказала мне, что будет такое развлечение? Я ведь выражала беспокойство по поводу того, что ты наняла недостаточно музыкантов…

— Кассандра, я ничего от тебя не скрывала. И сейчас удивлена не меньше, чем ты. Возможно, виконт счел, что коллекция графа заслуживает особого внимания.

Эмма отыскала в толпе голубые глаза Эмбери и направилась к нему, чтобы выразить свою благодарность.

Она была почти уверена, что это Саутуэйт уговорил своего друга взяться за скрипку. Как и Кассандра, он знал: завтра станут говорить только об этом. А это означало, что аукцион будет иметь оглушительный успех.

Граф обеспечил успех «Дому Фэрборна» всеми возможными средствами, и теперь она, Эмма, сможет устраивать самые грандиозные и блестящие аукционы. Но этот свой триумф она будет помнить до конца жизни.

И все же она не могла не признать: поступки Саутуэйта были продиктованы не одной лишь добротой. Возможно, он обеспечил ей эту великую победу только потому, что все еще надеялся, что других аукционов не будет.

Глава 23

Дариус видел, как двое мужчин сняли со стены Тициана и передали двоим другим. Как только картина оказалась на полу у стены, появился мистер Найтингейл с записной книжкой. Он тотчас записал имя покупателя, затем, взглянув на рабочих, сказал:

— Оставьте здесь. Эта картина слишком велика, и мы упакуем ее, когда у нас появится свободный стол, чтобы упаковать ее и отправить. — Он указал на картину Гварди и добавил: — Вот эта должна тоже остаться в зале.

Дариус предоставил мистеру Найтингейлу закончить дело, с которым тот так хорошо справлялся, сам же направился в контору, где сидел хмурый Вернер. А Эмма, сидевшая за столом, что-то яростно строчила на листке бумаги.

Увидев графа, герр Вернер воскликнул:

— О, лорд Саутуэйт!.. — Немец вскочил на ноги. — Благодарю вашу милость за то, что вы задержались здесь. Эта женщина… — Он сделал жест в сторону Эммы. — Видите ли, она…

— Поверьте, она очень хорошо разбирается в цифрах, — перебил граф. — Уверен, что вы найдете ее расчеты ясными и точными, когда проверите их сами.

Господин Вернер заглянул в свой каталог и, казалось, успокоился. А Эмма продолжала строчить. Наконец, откинувшись на спинку стула, она сообщила:

— Господин Вернер, большая часть выручки от продажи картин поступит завтра. Ее доставят поверенные наших клиентов. Мы и не рассчитывали, что они принесут с собой на аукцион такие огромные суммы. — Она указала на стопки банкнот. — И все же кое-что можно выплатить уже сегодня. Я имею в виду то, что мы выручили за предметы меньшей ценности. Например, за рисунки. И за большую часть проданного серебра. У меня на руках очень большая сумма, и я выдам часть того, что вам причитается, сегодня же.

Вернер снова помрачнел. Так как им было предоставлено очень немного предметов, не представляющих большой ценности, то и сумма, которую Эмма собиралась выплатить ему сегодня, была небольшой.

Она показала ему цифры, и он какое-то время внимательно разглядывал их. Потом спросил:

— А остальное поступит завтра?

— Самое позднее — через два дня.

— А если кто-нибудь не заплатит?

— То не получит полотна. «Дом Фэрборна» не продает в кредит. Не так ли, лорд Саутуэйт?

— Да, верно, господин Вернер. «Дом Фэрборна» ввел очень строгие правила расчетов. Даже если речь идет обо мне.

Эмма пересчитала банкноты в трех стопках и отдала немцу самую маленькую. Уже прощаясь, он сказал:

— Я оставлю здесь охранников — на всякий случай.

Когда Вернер удалился, Эмма испустила глубокий вздох и закрыла глаза; казалось, она ужасно устала. Дариус прекрасно знал, что последние четыре дня она едва ли не жила в аукционном доме, готовясь к распродаже.

— Следует вас поздравить, Эмма. Благодаря сегодняшнему аукциону «Дом Фэрборна» будут помнить долго.