Украшение и наслаждение

Она открыла глаза. И уже не казалась отрешенной и усталой. Напротив, на лице у нее появилась широкая улыбка.

— Ведь все прошло хорошо, да?

— Очень хорошо. Впечатляюще. Все прошло гладко, как отрепетированная опера.

— А вы видели эту толпу? Даже не хватило стульев. Мистер Найтингейл сообщил, что насчитал более трехсот посетителей. — Она разрумянилась от возбуждения. — А какие получились торги! Кассандра вне себя от счастья. Ее драгоценности удалось продать очень дорого. А рисунки принесли гораздо больше, чем я ожидала. Не могу поверить, что герцог Пенхерст столько заплатил за вашего Гварди. Это стало для меня самым большим сюрпризом за весь день.

— Пенхерст всегда им восхищался. И к счастью, Гварди отвлек его внимание от Рафаэля.

— Хорошо, что Рафаэль достался вам, Саутуэйт. Человек, отдавший его на аукцион, будет очень рад тому, что его полотно обрело такого достойного владельца. — Эмма встала и, все еще улыбаясь, указала на стопку банкнот. — Вот это — ваше, сэр.

Взяв другую стопку, она принялась укладывать деньги в свой ридикюль.

Граф смотрел на причитающуюся ему долю, потом взял отчет для господина Вернера.

— Но тут не совсем четко проставлены цены, — заметил он.

— Да, конечно. — Эмма обошла письменный стол и стала объяснять: — Вот, смотрите сюда. Эта цифра — выручка за аукцион в целом. А здесь указаны деньги, полученные за сегодняшнюю распродажу. Вот это — стоимость всего «Дома Фэрборна», а также выплаты…

— Я не понимаю смысла вот этих расходов, — перебил граф. — И сумма очень велика. — Он сложил бумагу. — Полагаю, нам стоит многое обсудить, Эмма.

Она со стоном пробормотала:

— Хорошо, я объясню вам все в подробностях. Но, пожалуйста, не сейчас. Пожалуйста! Сейчас я хочу отвезти эти деньги домой, а потом отпраздновать нашу блестящую распродажу.

— Вам не следует делать этого в одиночку. Вы здесь все закончили? Можете оставить тут своих помощников, Найтингейла и Ригглза. Пусть доделывают остальное. А я прикажу подать мою карету.

Саутуэйт выпроводил Эмму из аукционного дома с удивительной бесцеремонностью. Она оглянуться не успела, как оказалась в его карете с пухлым ридикюлем на коленях. И он тотчас устроился напротив нее.

— А что же мистер Диллон? — пробормотала Эмма.

— Я отослал его домой. Отвезу и вас. Только сначала мы уладим все наши дела.

«Значит, его все еще интересуют счета…» — со вздохом подумала Эмма.

— А что нам улаживать? — спросила она. — Я все рассчитала правильно. Вы получаете половину.

Дариус посмотрел на ее ридикюль. Она натолкала в него столько денег, что он даже перестал закрываться как положено. И походил на откормленного цыпленка.

— Неужели вы собирались ехать домой с такой уймой денег и одним только кучером в качестве сопровождающего?

— Мистер Диллон вполне способен защитить меня. На улицах Лондона нет разбойников.

— Но у вас не менее тысячи фунтов. И кто-нибудь из ваших слуг мог сказать своим дружкам, чтобы те устроили засаду.

Эмма решительно покачала головой:

— Нет, такого никогда не случится.

— Теперь, когда я здесь, не случится.

Эмма молча кивнула и снова вздохнула. Она подозревала, что интерес графа к ее ридикюлю объяснялся не одним только беспокойством за его сохранность. Он заметил, что ее пачка денег значительно превосходила размерами его пачку, и хотел знать, почему так получилось. Возможно, он даже заподозрил, что она получила плату за контрабандные товары. И если так, то он был прав.

Эмма решила, что лучше всего немедленно рассказать ему о деньгах, которые она должна была выплатить Мариэль Лайон, а также о десяти процентах Кассандре. Тогда, возможно, он успокоился бы и не стал бы задавать лишних вопросов.

— Давайте сейчас отправимся в парк, и, пока будем гулять, я объясню вам значение этих расчетов, — предложила Эмма.

— Не думаю, что парк — подходящее место.

— Но я буду говорить очень тихо, и никто не услышит наш разговор.

— Нам надо отпраздновать блестящий успех аукциона, Эмма, а парк для этого не самое подходящее место. Лучше поехать ко мне домой, где нас никто не потревожит и где мы сможем насладиться обществом друг друга и поздравить друг друга с успехом.

— Вы лукавите, Саутуэйт. Вы просто пытаетесь застать меня врасплох.

— Да, возможно. Но вам нечего бояться. Ваше решительное сопротивление будет лучше всего охранять вас от меня, если я и замыслил совращение. — Он усмехнулся и добавил: — Поверьте, сегодня у меня нет тайных намерений. Я просто хочу выпить за ваше здоровье и отдать вам должное.

Эмма с некоторым трепетом взирала на фасад лондонской резиденции графа Саутуэйта. Войдя в его загородный дом полностью одетой, она в конце концов оказалась обнаженной в бальном зале этого дома. Интересно, как будет сейчас?

Но ведь он сказал, что у него нет тайных намерений… В карете он даже не попытался ее поцеловать.