Украшение китайской бабушки

— Ой, да ладно тебе! Вы, мужья, вечно чем-то недовольны. Если бы она пекла пироги, ты бы еще что-нибудь придумал. Заявил бы, что хочешь винегрета. Или киселя. Скажи лучше, что тебе удалось узнать про Жору. Где он сейчас живет?

— Нигде, — ответил Павел каким-то странным тоном.

— То есть что значит — нигде? — переспросила Надежда. — Все люди где-нибудь живут, хоть на съемной квартире. Ты хочешь сказать, что у него нет своего жилья?

— Я хочу сказать, что умер Жора Шмелев, — неохотно проговорил Павел. — Такие дела.

— Как — умер? Что значит — умер? Я ведь только…

Она хотела сказать, что только сегодня видела Георгия в офисе фирмы Мясникова, но вовремя прикусила язык.

— Умер — это и значит умер! — изрек Павел философскую сентенцию сомнительной свежести. — Замерз Жора по пьяному делу.

— Как замерз? Сейчас же тепло!

— А кто говорит про сейчас? Он уже пять лет назад замерз, в самые холода.

— Ничего не понимаю! — протянула Надежда.

— А чего тут понимать? Выпивал наш Жора, по пьяному делу и замерз. — Павел сделал подобающую паузу и продолжил: — Он после института в Пскове работал, выпивать тогда уже начал. С одной работы его поперли, потом с другой. Потом, тоже по пьянке, подписал он какие-то бумаги, когда протрезвел, оказалось, что поменял свою квартиру в Пскове на домик-развалюху в деревне. Это еще в девяностые годы было, тогда и не такое случалось.

Ну, делать нечего, переехал в ту деревню, сперва даже немного жизнь у него наладилась — работу нашел в мехколонне, огород развел, даже женщина какая-то у него появилась. А потом снова выпивать начал, в деревне с этим делом просто, самогон все варят. Эта баба его, ясное дело, бросила, ну, Жорка тогда совсем с катушек сошел. В общем, шел он откуда-то пьяненький зимой. Присел отдохнуть, да и заснул в сугробе. Утром уже холодного нашли.

— Ужас какой! — закричала Надежда. — Слушай, Павлик, а это точные сведения?

— Самые верные, — обнадежил ее Павел, — можно сказать, что из первых рук. Говорил я с Толькой Пузанковым, он у них в группе старостой был, ездил в ту деревню Жорку хоронить. Тогда они денег кой-каких собрали, дали кто сколько мог, Толька и отвез. Потому что у Жорки родственников никого не осталось, родители умерли к тому времени, братьев-сестер не было. Говорил — жуткое дело, как человек жил, полная нищета, голые стены.

— Все водка проклятая, — тяжело вздохнула Надежда. — Что же теперь делать?

— А что делать-то? — удивился Павел. — Это пять лет назад было, что ты делать собираешься? Надя, а тебе зачем это все?

— Да оставь, пустое это! Ошиблась я, мало ли на свете Шмелевых? Ладно, Паша, извини, что побеспокоила, Ленке привет!

И Надежда поскорее повесила трубку.

— Не верю я в такие совпадения, — сказала она коту. — Не только имя, фамилия, но еще и возраст, и место рождения, и учился, говорит, в Пскове. Такого просто не бывает, стало быть, Нинкин муж — совсем не тот, за кого себя выдает, то есть живет по чужому паспорту. Ты представляешь, Бейсик?

Кот ответил ей злобным мявом — он хотел есть, и никакие посторонние люди его не интересовали.

И только-только Надежда успела накормить рыжего троглодита, переодеться и убрать очередные следы кошачьего хулиганства (рассыпанные по всей прихожей тюбики крема для обуви и щетки, а также вывалянную в рыжей шерсти теплую вязаную кофту, которую Надежда надевала, когда в квартире отключали отопление), как в замке заскрежетал ключ, и явился муж.

— Надя, я пораньше с работы ушел! — сообщил он. — Надоело там, и чаю хочется.

Надежде хотелось супа. И картошки с мясом. Чаю-кофею она за сегодняшний день напилась под завязку. Но еды в доме не было, вчера все съели.

«Вроде бы нас всего двое, — с тоской думала она, — отчего же я не успеваю обед готовить?»

Ответ подсказал ехидный внутренний голос, но Надежда Николаевна решила его не слушать.

— Надя, а где ты была сегодня? — задал муж традиционный вопрос, отставив пустую чашку. — И что у тебя на голове?

«Еще и это»! — вспомнила Надежда.

— Да представляешь, — нервно заговорила она, — полдня проторчала в парикмахерской, и вот получила такое безобразие! В зеркало страшно на себя смотреть!

— А что? — Муж был сегодня добрым, поскольку квартальный отчет главный инвестор принял благосклонно. — И ничего даже смотришься. Помолодела…

Вечером того же дня Мясников вышел из своего кабинета и направился к лифту. В коридоре он столкнулся с Викторией. Она остановилась, сложила руки по швам, как солдат на плацу, устремила на шефа преданный взгляд и спросила:

— Виктор Иванович, для меня есть еще какие-нибудь поручения?

— Пока никаких, — Мясников скользнул по ней равнодушным взглядом, как по предмету мебели. — Можете отдыхать. Но завтра утром я жду вас у себя к десяти часам, для вас есть срочная работа.

— Слушаюсь. — Виктория Павловна отступила к стене, проводила шефа пристальным взглядом, в котором привычная преданность и исполнительность постепенно сменялись плохо скрытой ненавистью и злорадством.

Мясников вышел из особняка, сел в ожидавшую его возле крыльца машину.