Украшение китайской бабушки

— А я ее не покупал, — Мясников усмехнулся. — Она мне досталась вместе с этим особняком. В нем ведь раньше находился дом культуры работников текстильной промышленности, вот и висела соответствующая картина. Между прочим, это работа Нины Слепневой, называется «Пионеры Узбекистана на уборке хлопка». Ну, я и решил — пусть висит, все-таки Слепнева… Конечно, это далеко не лучшая ее работа, но все же представляет определенный исторический интерес…

— Дом культуры текстильщиков? — переспросила Надежда. — И размер подходящий… На глаз, конечно… надо бы проверить…

— О чем это вы? — вяло поинтересовался Мясников.

— Виктор Иванович, а у вас случайно нет каталога той выставки советской живописи, на которой выставлялся автопортрет Слепневой? — Глаза у Надежды загорелись.

— Случайно есть, кураторы выставки мне прислали, как известному коллекционеру. — Мясников принес из кабинета цветной альбомчик. — А в чем дело? Вы меня заинтриговали!

— Сейчас, сейчас! — Надежда торопливо перелистала каталог, нашла автопортрет Нинкиной бабушки, прочитала аннотацию: — Холст, масло, сто десять на восемьдесят сантиметров… Простите, а рулеточки у вас не найдется?

— Что? Рулетки? Да объясните же наконец, в чем дело!

— Сейчас объясню! Так есть рулетка?

— Лариса, у вас есть рулетка? — обратился Мясников к секретарше, которая наблюдала за происходящим с безмолвным удивлением.

— Сейчас… — Лариса выдвинула нижний ящик и протянула Надежде портновский метр. — Это подойдет?

— Сойдет! — Надежда схватила метр и вскочила на стол, откуда можно было легко дотянуться до картины.

Мясников и его секретарша следили за ней с удивлением.

— Так… так… — Надежда обмерила картину по ширине и по высоте и повернулась к Мясникову с гордым видом: —  Сто десять на восемьдесят! Что и требовалось доказать!

— Да объясните же наконец, в чем дело! — потребовал Мясников.

— Вот в чем, — Надежда довольно ловко спрыгнула со стола, отдала метр секретарше и повернулась к Мясникову: — В дневнике Нины Слепневой написано, что она создала в одно и то же время два своих автопортрета — один в полуодетом виде, другой в обнаженном. Первый автопортрет был представлен на этой выставке, — Надежда помахала в воздухе каталогом. — Он принадлежит сыну Сергея Стрижакова, партийного деятеля, у которого в то время был бурный роман с художницей. Второй автопортрет считается утерянным.

— Ну да, времена были тяжелые… — проговорил Мясников. — Люди, не то что картины, семьи теряли.

— Конечно, — поддакнула Надежда, — однако Слепнева в своем дневнике пишет, что надежно спрятала второй автопортрет, причем упоминает текстильщиков. Пускай, говорит, они порадуются. Я еще понять не могла — при чем тут текстильщики? И еще она пишет, что оба портрета — одинакового размера.

— Что вы хотите сказать? — Мясников явно заинтересовался.

— Я думаю, что она спрятала свой автопортрет так, как может спрятать картину только художник — написав сверху другую картину, а именно — вот этих самых пионеров в тюбетейках на уборке хлопка. И подарила картину новому дому культуры текстильщиков! Картина-то в тему им оказалась — все-таки хлопок.

— Вы уверены?

— Уверена! — Если у Надежды и были какие-то сомнения, она их спрятала поглубже, туда, где Мясников не смог бы их заметить. — Я же сказала вам — одинаковый размер картин, примерно одно и то же время создания, и главное — упоминание в дневнике текстильщиков… Впрочем, зачем гадать, если мы можем очень просто проверить мою догадку!

— Проверить? Как?

— Ну, у вас же химическая фирма, в штате наверняка есть специалист, который сможет аккуратно снять верхний слой краски, чтобы посмотреть, что под ним.

Мясников еще колебался.

— Да что вас останавливает? — не сдавалась Надежда. — Эти узбекские пионеры не представляют большой художественной ценности, да они и не слишком пострадают, если расчистить маленький участок холста. Зато если под ними обнаружится автопортрет Нины Слепневой, это будет настоящее открытие!

— Ладно, уговорили! — Мясников повернулся к секретарше: — Лариса, попросите Балояна зайти ко мне. И скажите, чтобы прихватил набор растворителей.

Секретарша переговорила с кем-то по телефону, и через несколько минут в приемную вошел невысокий человек средних лет, с выразительными темными глазами и маленькой аккуратной бородкой, в белом халате, с чемоданчиком в руке.

— Левон Акопович, — обратился к нему Мясников. — Видите эту картину? Постарайтесь расчистить маленький фрагмент, не повредив то, что под ним. У нас возникло предположение, что там, под верхним красочным слоем, находится другая картина.

Химик открыл свой чемоданчик и, не задавая лишних вопросов, приступил к работе.

Надежда смотрела через его плечо на картину.

Хотя она и была уверена в своей гипотезе, но какие-то сомнения все же оставались, и она волновалась — как бы не оказаться обманщицей в глазах Мясникова.

— Ну что, получается? — осведомился через несколько минут Мясников.

— Должно получиться, — ответил химик. — Верхний слой не закреплен лаком, так что снять его будет несложно.