Украсть право первой ночи

– Я просто размышляю. Ну подумай сам, Ивин Мантери, – она сменила тон на самый кроткий. – Я решила разузнать про эту Марису-Половинку, когда ты вздумал купить её у графа. Она чужеземка, о ней ничего не известно. Но похоже, что девочка необычная. Довольно дерзкая, хотя другая в её положении глаз поднять не смела бы. И ты вот, разок увидел – и готов. Потому что ей понравился, видимо. И считаешь, до тебя никто на неё не смотрел? Её сватали, только опекуны не выдавали. На этот раз выдали, потому что Фино приказал, ему лавочник пожаловался.

– И что это значит, по-твоему? Ты намекаешь, что она?..

Точно, с этой стороны Ивин на это дело не смотрел.

– Одарённая, да, – подтвердила Льен. – Одарённые совсем уж тихонями не бывают, если не притворяются. Её бы проверить. И на ней какая-то защита. То ли поставленная, то ли её собственная, то есть сила защищает. Деревенские об этом говорить не хотят, что тоже что-то значит.

Тут же память услужливо подкинула Ивину воспоминание о том, как лавочник свалился с лестницы, и ему на голову что-то упало с крыши – после того, как обидел Марису.

– Так что она отправится к мужу и будет жить как жила, – бодро заключила Льен. – О подарке для неё позаботился? Приучил Фино на свою голову людей к золотишку. Зато хоть не возмущаются, а то уже взбунтовались бы. А ты… Сам решай, ты меня услышал.

– Да. Спасибо, Льен, – кивнул Ивин, досадуя, что такие очевидные вещи не пришли в голову ему самому.

И про графа, и про Марису – про всё. Хотя, что это меняет?..

– Будет плохо – зови, постараюсь помочь, – великодушно предложила Льен на прощание.

– И тебе удачи, – пожелал он.

Они разъехались. Он со стороны проследил, как красавица умчалась по дороге. Ему предстоял более замысловатый обратный путь.

Мариса проснулась одна, и в хорошем настроении – снилось что-то приятное, по ощущениям пушистое и яркое, и так хотелось опять закутаться в одеяло и продолжать наслаждаться. Но вместе с ней проснулось и понимание, где она и что с ней случилось, а это уже заставило отряхнуть остатки сна и сесть на постели.

И куда подевался рыжий?

Она надела халат и осмотрела всё помещения башни, потом вышла наружу. Убедилась, что лошади тоже нет. Мысль, что лорд совсем ушёл и оставил её одну, была неприятной, но не ужасной. Ей ничего не грозило, кроме возвращения домой в одиночку. Слава Пламени, волки в их лесах не нападают на людей посреди лета, так что она поднимется на ближний холм, осмотрится и поймёт, в какую сторону идти. Правда, якобы однажды было так, что волки чересчур расплодились и летом разорвали несколько человек, и среди них дочь покойного графа, но это потому, что сила в тот год разгулялась – это Мариса однажды подслушала разговор мельничихи со знахаркой, что приходила лечить дядюшку Фуртафа. И знахарка считала, что виновен в том разгуле силы покойный граф. Но с тех пор волки вели себя прилично.

Итак, она без сомнения доберётся до деревни. Но вернуться одной и пешком – это уже плохо, конечно, потому что обычно невест возвращают в такой же карете, в какой и забирают. Пешком – стыдно, вызовет лишние пересуды. И у дома мельника ждут гости и соседи, многие хотят знать, сколько монет у неё в кошельке.

Она вернулась в комнату и пересчитала деньги, подаренные рыжим. В кошельке нашлось шестнадцать полновесных золотых. Она оторопела, и даже зачем-то пересчитала ещё раз.

Шестнадцать монет. Ни одна счастливица ещё не привозила столько, по крайней мере за последние три года!

Мариса не обрадовалась – наоборот, где-то в душе заныло. Кажется, откуда-то издалека что-то поманило, и надо шагнуть… туда, в неизвестность, и там есть много чего такого, на что хочется хоть краем глаза взглянуть, и хотя бы потрогать…

Неправильно, не шагнуть – бежать, без документов, без разрешения, которое теперь может дать только муж. Если найдут и донесут – вернут и накажут. А ведь она была почти свободной ещё два дня назад, но тогда не было денег, и неизвестность не манила – так, шептала что-то украдкой, но и только.

Шестнадцать золотых монет. Вот уж Реддит порадуется.

Мариса, как могла, привела в порядок свое венчальное платье – оно было измято и потеряло свежесть, но это нестрашно. В нем только до дома добраться. Сегодня же придется надеть красное платье, и уже в нем идти в дом к мужу, а все будут глазеть на неё и шептать – надо же, шестнадцать монет!

Или припрятать половину, да хотя бы здесь, в этой лесной усадьбе? Закопать, укромное место найдётся. Мало ли как оно потом может пригодиться лично ей! Но это нехорошо, конечно. Какая ни есть, а это её жизнь начнётся сегодня с Реддитом, как же начинать её с обмана, против законов Пламени!