Украсть своё

Не знаю на что я надеялся: что она не видела того, кто вырулил в ее сторону, на автомате спасая свою жизнь, или что отец не сказал ей, что это был я. Но если она все знала и помнила, то зачем так жестоко молчала распаляя во мне любовь? Зачем?

Я думал она действительно не помнит, но выходит она все знала и просто решила поиграть. Когда она собиралась сказать, что все помнит и ненавидит меня за это, и что наша близость была лишь планом ее мести? Когда я бы еще больше привык к мысли, что мы теперь вместе?

Вспоминаю ее, и никак не вяжется ее поведение, ее искренние реакции в некоторых моментах с ее лживой игрой. Но я также был слеп с Ангелиной, считая, что та от меня без ума. Поэтому не лучше ли верить словам, которые отображают все намного яснее.

Еду в Москву, потому что нет сил оставаться в доме, где все успело пропитаться Машей. Запираюсь в квартире, не желая ни с кем контактировать. Так хреново и пусто на душе, что кажется, будто вновь поднимается температура, только на этот раз я не хочу видеть даже Машу с ее жестокостью. Смешно: “Я не хочу”. Будто от моего хотения что-то зависит, и сама Маша горит желанием быть сейчас со мной.

Беру градусник и меряю температуру — всего лишь 37. А так паршиво будто вот-вот откинусь. Но прислушавшись к своему нутру, понимаю, что дело вовсе не в физических ощущениях — мне хреново на душе.

Меня всегда выручал Андрей. Раньше меня бесило, что я ему в трудных ситуациях всегда открывался по полной, а он всегда был закрытым как показ эксклюзивной коллекции. А сейчас я его понимаю. Не хочу никого видеть: ни Кристину, ни даже его — того, кто выслушивал и помогал всегда.

Хорошо, что завтра уже на работу и дел там накопилось немало, из-за того что строго наказал своим меня не беспокоить, если дело не требует моего личного вмешательства, как было с курьером и документами. Уверен, бизнес и в этот раз придаст мне сил.

Но это будет завтра, а сегодня я вдоволь позволю себе пережить жестокость Маши, которую я, возможно, и заслужил.

Ложусь прямо на мягкий ковер на полу, потому что лень идти до кровати, расправлять ее, принимать душ, и верчу в руках телефон.

Нет, все же не срастается в голове Маша, которую я знаю, и ее поступок. Может она погорячилась, и эмоции взяли верх? Может она не планировала эту свою месть? Я должен с ней поговорить.

Набираю ее номер и тут же понимаю, что она меня заблокировала. Решаю проверить догадку и, зайдя в мессенджеры, вижу ее аватарку без фото с подписью “была очень давно”. И это и есть ответ.

Глава 28. Дежавю

Маша

Еду к папе. Потому что как бы мне не хотелось побыть сейчас одной, мне нужна почему-то именно его поддержка. И у меня ощущение дежавю. Тогда также я плакалась в его жилетку, словно маленькая, и меня обидел мальчик в песочнице, но плевать я хотела на то как это выглядит или называется — сейчас мне важнее пережить этот внутренний смерч. Звоню ему по дороге:

— Пап, ты дома?

— Дома. С тобой все в порядке? — голос папы больше спокойный, что радует.

Я вздыхаю.

— Фактически да, но по состоянию нет.

— Хорошо. Поговорим, когда приедешь.

А едем мы долго — вечерние пробки в центре этому причина, но это наоборот меня умиротворяет. Не хочу приезжать. Хочу ехать и ехать, любуясь огнями прекрасной столицы. Но как и все в этом мире, поездки, какими бы не были красными дороги в навигаторе, имеют свойство заканчиваться. Выхожу из такси и иду домой к папе. Нажимаю звонок, дверь открывается, и через пару секунд я уже стою в обнимку с ним.

— Доченька… С тобой точно все хорошо? — отстраняя меня, он заглядывает в мое лицо.

— Нет, пап. Он опять разбил мне сердце, — снова утыкаюсь в его плечо, прячась от всего мира.

Папа дает мне столько времени, сколько нужно, а когда я сама отстраняюсь, чтобы хотя бы раздеться он говорит:

— Подожди, не раздевайся. Нам нужно съездить — написать заявление на похищение. Я уже обо всем договорился.

— Папа, я была там по своей воле, — немного испуганно поднимаю глаза на отца. Каким бы не был Женя козлом, я не хочу его сажать или вообще как-то привлекать к ответственности.

Папа смотрит на меня как на полоумную и наверняка думает, что у меня поехала крыша на фоне случившегося.

— Не сразу, но потом да. Пап, я его опять люблю, — на глаза наворачиваются слезы.

— Тогда почему плачешь?

Усмехаюсь идиотичности этой ситуации.

— Я ему опять отвратительна — он… Видел мой шрам.

Краснею, потому что видеть его Женя мог только в одном случае, и признаваться в этом родителю очень неловко.

— И сказал, что… — папа пытается подобрать слова. — Он сам сказал, что не может тебя любить из-за твоего шрама?

— Не совсем. Но он попросил за это прощения.

— Я правильно понял, что он попросил прощения, и ты сама решила за что?

— Папа, да не нужно много ума, чтобы понять что к чему. Ты бы видел его лицо, когда он увидел этот шрам.

— Мда, может и видел что-то похожее, поэтому даже представлять не хочу. Ладно. Маш, надо твой телефон на жучки проверить. Мало ли. Давай мне — Артем сейчас подъедет, все сделает.