Укразия

«Ваше Превосходительство!

Боясь могущих быть последствий от неразумных выступлений рабочих, слепо идущих за вожаками, я, находясь в их рядах, осмеливаюсь донести Вам о том, что по улице N… сегодня, в 7 час. вечера, состоится заседание Ревкома. Надеюсь, что Вы сумеете меня отблагодарить как следует…

Л».

Ни один мускул не дрогнул в лице Энгера. И, оборотясь, смотря в упор на капитана Иванова, по виду полного неврастеника, бросил:

— В 8 часов вечера, ни минуты ранее, ни минуты позднее, окружить вот этот дом.

В план уперся один палец Энгера.

— И взять всех живьем.

Капитан Иванов немного отшатнулся. Его глаза с любопытством и напряжением впивались в Энгера и мягкая улыбка освещала его лицо.

— Хорошо, Энгер. А не лучше ли этот район занять раньше?

— Чтобы спугнуть? Никогда!

На мгновение лицо Энгера осветилось жуткой улыбкой, и он еще более выпрямился на своем стуле.

* * *

А на улицах кипела жизнь. Толпы рабочих выходили с заводов, быстро и молчаливо растекаясь по улицам.

Улица жила своей жизнью. Падавшие от истощения люди в провале стен кричали свое дикое:

— Я хочу хлеба!

Катя и Макаров шли молча, и только иногда их пальцы с хрустом сжимались в кулаки.

— Когда же все это кончится?!

— Чем хуже, тем лучше, — сказал Макаров.

Два пьяных офицера шли так, что Макарову и Кате пришлось, чтобы не столкнуться с ними, прислониться к стене. Отборная ругань элегантно одетого офицера висела в воздухе, ударяясь в стены и исплеванные плиты тротуара.

— Белая сволочь!.. — сквозь зубы процедила Катя.

— Тсс… — сильно сжал ей руку Макаров.

Около них зазвенело разбитое стекло. За окном раздался полузадушенный крик. Макаров и Катя прильнули к окну. Толстый фельдфебель благодушно кушал со своими солдатами, а перед ними на коленях стояла еврейская семья. Фельдфебель милостиво совал для поцелуев свою волосатую, жирную руку и причмокивал, наблюдая, как один из бравых унтеров, схватив кричавшую девушку, тянул ее от окна к кровати, срывая платье. Она цеплялась за все, она выбивалась из всех сил, но унтеру удалось вывернуть ей руки назад и тем самым лишить ее возможности протеста.

Макаров и Катя, как бы по уговору, встретились взглядами. В их взглядах можно было прочесть все — от ненависти до бессильной ярости. Крепко до боли их руки впились одна в другую.

Девушка вырвалась. С дико раскрытыми глазами, зрачками, залившими весь глаз, метнулась снова к окну, и ее рука снова пробила стекло. Кровь…

Матовая бледность на ее лице, глупо маслянистая улыбка унтера, сильные руки, и девушка снова билась уже на кровати.

— Пооо-могите!

Старики в отчаянии бросились целовать руки фельдфебеля, а он только хохотал, запивая икорку вином.

Два офицера вскочили в дом мимо Макарова и Кати. Фельдфебель и солдаты вытянулись в струнку.

— Отлично, молодцы, — крикнул поручик.

— Рады стараться, ваше благородие! Макаров и Катя отшатнулись от окна.

— Недолго им куражиться, скоро наши придут.

Улица. Гуляющие, спешащие люди, мчащиеся извозчики, автомобили захватили в свой водоворот Макарова и Катю. Макарову и Кате некогда было дольше наблюдать, они спешили на заседание Ревкома.

Глава XII Первая записка за подписью «7 + 2»

Через окна явки была видна паперть с толпящимися нищими. Высоко в небо врезался крест, в вечернем небе казавшийся черным. Иногда через окошко врывалось пение, и тогда досада мелькала в глазах сидящей около стола пятерки.

— Сегодня будет день доклада о проделанной работе. Председатель Ярославцев, пожилой рабочий, с мягкими волосами, приветливо кивнув головой Кате и Макарову, продолжал:

— Итак, товарищи, на повестке стоит: доклады по работе и текущие дела. Докладывать кратко.

Железнодорожный техник Рубин, немного вспыхнув, коротко сказал:

— Испорчены еще два паровоза. Председатель сделал отметку.

— Фаддеев.

Сухой, жилистый, со вздувшимися на руках венами, Фаддеев, прищурив глаза, коротко чеканил слова.

— Маневрировал состав. Увидели вагоны с оружием, прицепились, увезли в тупик, осталось только взять оружие.

— Военный организатор.

Подошел Макаров. Весь он сейчас олицетворял собою ловкость, силу и энергию.

— Сформирована десятая дружина.

— Доклад связи.

Катя с места быстро сказала:

— Связалась с новой пятеркой. Славные крепкие ребята.

— Очень хорошо! Работа идет у нас, товарищи, вот только связь с телеграфом нарушена. Убили телеграфиста, когда снимал копию сводки.

В явке стало тихо. И только через форточку доносилось церковное пение. А по всей улице, по углам, стояли они, невидимые никому, не замечаемые никем, глаза явки, ее связь, ее часовые.

Под их охраной можно было всегда довести собрание до конца.

В комнату прихрамывая вкатилась хозяйка. Толстая, подслеповатая, она бросилась к своему жильцу Фаддееву.