Укрепленные города

– Предполагается, что я заширялся – и поджег избу, а коня забыл привязать? Конь может скакать сколько ему влезет, а изба – хуй же с ней, Верста, пусть горит... Нечего тебе в горяшую избу заходить.

– Заговорил!

– Верста, – и я рывком обрушил ее на себя, завязил в коленях, – Верста, выходи за меня замуж.

Верста рванулась, но я придержал ее покрепче. Она отпихивалась каблуками, открываясь до трусиков – сильнее, сильнее.

Привлечь внимание на Крестном Пути – трудно. Но мы привлекли. Даже юная арабомать в тончайшем сиреневом летнике и белой шелковой косыночке, арабомать, везущая тихого дуренка в коляске, – пригляделась к нашему поведению.

– Я не хочу, – сказала Верста. И я отпустил ее.

– Выходи за меня замуж.

Верста изо всех сил ломанула мне мизинец. А того не знала – не сказал ей, что ощущеньица болевые у меня понижены со дня Анечкиной смерти. Ломай, ломай.

– Или возьми меня в мужья. Мы будем самые красивые, самые веселые, самые счастливые... Одно дело, вообще-то, уже сделано – мы и так самые красивые. Осталась малость: самые веселые, самые счастливые.

– У тебя в доме кладбищем пахнет.

– Приди и убери... Приди, сука, и убери!!

– Заговорил...

– Прости, есть одна тонкость... Я ж тонкий. Ты вообще не хочешь замуж или ты за меня не хочешь...

– За тебя не хочу.

– Я ебал в душу твою правду.

– Еби свою – дешевле обойдется.

– Что будет?

– С кем?

– К примеру, с нами.

– Проводишь меня на Центральную Станцию. Причем займешь мне бабки на дорогу...

– Займешь...

– ...а ты сядешь на свой автобус и поедешь домой.

– На кладбище. Что ж ты так быстро собралась? На работу опаздываешь?

– Я сегодня работаю с пяти.

– И до?..

– До девяти.

– Где существует такой своеобразный рабочий день?

– В ...тряпочном магазине.

– Ну-ну. Эксклузивно живешь.

– А ты где сейчас?

– Сторожу религиозную больницу. Пилю санитарок. Сестры не дают.

– Пойдем, Витька – такая я, не расстраивайся.

– Не буду. Телефон у тебя в магазине есть?

– У нас к телефону не зовут.

– Хорошо. Теперь – простыми словами. Болт мой – в твоем распоряжении. Предлагаю в качестве бесплатного приложения руку и сердце.

– Руку – чтобы за сиськи меня щипать, когда я у тебя сосу, а сердце – чтобы читать мне любимые стихотворения.

– Люблю тебя.

– И жить без меня не можешь?

– Могу – но не хочу. А жить я могу безо всего, ты же знаешь.

– Шантаж?

– Да. Боюсь умереть.

...Говорить – говорим, а движемся. Нечувствительно добрели до улицы Саладдина. У кабака «Боб» выпили по шербету из стеклянного бочонка, перегруженного льдом. Вверх, вверх – по Яффской дороге, мимо муниципалитета. Еще вверх, вверх – возможно, вниз? – по хамсину сухостойному – до улицы имени неизвестного мне Лунца. Не имеется ли ввиду Ответственный-за-Главпсихухи КГБ Даниил Романович Лунц? Не имеется. Улица так давно зовется, а Даниил Романович еще заявления на выезд не подал.

Географическая идиотка Верста умела уезжать только с Центральных Станций. А существуют и другие пути – вот хоть бы отсюда, с Лунцевой улицы.

Восьмиместный, – считая водителя, – «Мерседес» готов к отъезду. Привилегированное место на облучке, я – шибанув дверцею по предплечью законного претендента, – застолбил для Версты: чтобы никто ее с боков не зажимал, не обкуривал, чтобы ноги ей было – куда протянуть.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Сгустись, Анечка, над Верстовой постелью – и скажи...

Другой вариант: делегация. Представительная делегация тех, кто любил меня, кому я жизнь надрезал и себя привил. Делегация протягивает к Версте руки с разномастным маникюром; мужьишки с потрошней ждут за воротами; делегация всех времен и народов. Одеты – анахронически.

– Люби его, люби его. Пусть наши слезки ему не отливаются...

Салон интимного массажа «Суламифь» принимает посланниц из далекой-заснеженной-загадочной...

– Любите Витю – и зачтется вам!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Предавай меня, свет мой, близнец мой, сон мой детский.

Учил когда-то сумасшедший человек, как надо женщин привораживать: делается восьмигранник из чистой меди; на каждой грани имя твое начертать арамейскими буквами. Произнесть некоторые слова... Но – не помню, разучился. Да и человек тот – вены себе осколками собственных окуляров перерезал, когда волочили человека – в ментовку.

14

Уровень Арнон принимал сам. Всех остальных принимали то Бен-Хорин, то Шахар. Уровень – производство двух враждебных учреждений. Враждуем, но уважаем. Берет враждебное учреждение ведерко желтозеленой глины – и лепит уровень. Создает. Продержит сколько нужно, чтобы подсохло, – и отсылает к нам. А мы оживляем.

Московские сведения дополнены и скорректированы – дабы оживить, кого следует и как следует.