Укрой меня от беды

Мы сидим на кухне и готовим ужин, пока мальчишки с Ричардом играют в саду. Из открытого окна доносятся их крики и визги. Последние солнечные лучи еще согревают воздух, но сейчас уже не так тепло, как днем. Ветерок треплет тонкую прозрачную штору и можно разглядеть сад. Я стараюсь не смотреть за живую изгородь. Но после сегодняшней выходки Хендерсона меня до сих пор слегка потряхивает. Никогда я не хотела никого так ударить как его. Он освободил во мне что-то темное. Теперь я с трудом могу сказать, что воздержусь от насилия, если мне представится такая возможность. Пусть только попробует вести себя по-хамски. Если он даст мне повод, я надеру ему задницу. Это я точно обещаю.

— Хорошо, — отвечаю я, вспоминая, что Карен ждет моего ответа, — все получилось лучше, чем я ожидала. Теперь меня ждет море работы, чтобы привести библиотеку в презентабельный вид. Одна моя новая знакомая предложила прислать своего племянника мне на помощь, а я как последняя идиотка согласилась.

— Что он оказался настолько плох? — спрашивает Карен, отвлекаясь от своего занятия и поворачиваясь ко мне. На ней надето короткое бежевое платье в крохотный цветочек, а поверх него белый фартук с кружевной оборкой. Рыжие кудри она подвязала зеленым шелковым шарфом, чтобы они не лезли ее в глаза. Даже в таком простом виде, она выглядит очень хорошо.

— Он был ужасен, — отвечаю я, подперев рукой подбородок. В голову тут же лезут воспоминания о Лиаме Хендерсоне. Он обладает какой-то специфической мужской красотой. Есть что-то первобытное в его хмуром взгляде и лохматых волосах. По его поведению прекрасно видно, что ему глубоко плевать на мнение окружающих. Он живет сам по себе и для себя. Он из тех, кто нашел мир с самим собой и не нуждается ни в чьем присутствии. Конечно, после того, что я о нем слышала это вполне обычная реакция мужчины на уход любимой женщины. После такого понятно, что он выбрал одиночество, оградившись от всех. Но даже это не оправдывает его хамского поведения.

— Как его зовут? — интересуется подруга, включая плиту.

— Ты его прекрасно знаешь, — отвечаю я, мельком глянув в сторону владений нашего соседа. Там пусто, в окнах дома темно и его потрепанного грузовика тоже нет. Вздыхаю с облегчением, радуясь небольшой передышке от этого мужчины.

— И кто же это такой? — Карен пристально смотрит на меня, сложив руки на груди.

— Наш сосед, — бормочу я нехотя.

— Лиам? — вскрикивает девушка, от неожиданности я чуть не падаю со стула. — Лиам Хендерсон — самый горячий и одинокий парень в городе, теперь будет работать рядом с тобой. Детка, ты сорвала огромный куш. Вас с первого дня сводит судьба. Не упрямься и лови момент.

— Ты серьезно? Ну, уж нет. Нет и еще раз нет, — возмущенно таращусь на нее, поднимаясь из-за стола. — Да он ведет себя, как чертова горилла. Ты знаешь, что он сегодня сделал? Разгромил парочку шкафов в библиотеке. Он идиот.

— Даже если так, то он сексуальный идиот. А если честно, то все мужчины в глубине души гориллы. И мы все равно их любим. Большую часть времени, конечно, хотим их придушить подушкой во сне, но без них же нам не выжить. Такие уж мы женщины, — Карен разводит руки, пожимая плечами, и снова возвращается к приготовлению ужина.

Действительно ли все так, как говорит Карен? Неужели в мире современных технологий, где женщины обладают не меньшей властью, чем мужчины мы все еще нуждаемся в чьей-то опеке и поддержке? Неужели женщины и, правда, не могут жить без мужчин? Было бы гораздо проще, если бы мы не нуждались в чьей-то любви. Но мы всегда ее ищем. Обжигаемся, раним свои души, но все равно, как стадо глупых баранов идем напролом в поисках того, кто окружит нас любовью и заботой.

Смех мальчишек становится громче и в кухню забегают сначала они, все перепачканные землей, а за ними с устрашающим ревом влетает Ричард. Темно-русые волосы у него торчат в разные стороны, лицо грязное, как и бордовая рубашка с темными брюками. Он расставляет руки в стороны, изображая то ли птицу, то ли самолет и в один миг подхватывает Лукаса на руки, поднимая к самому потолку. Мальчишка верещит, размахивая руками и ногами в разные стороны.

— Ну, хватит, — командным тоном произносит Карен, уперев руки в бока. — Кухня не место для игр. Тем более в таком виде.

— Мы аборигены, — гордо произносит Джулиан, словно быть аборигеном то же самое, что президентом.

— Аборигены тоже должны мыться, так что быстро в душ, — произносит Карен серьезным видом, но я замечаю, как подрагивают уголки ее губ.