Укрой меня от замыслов коварных; Делирий; Возвращайтесь живыми!; Шанс на независимость

Вовчик – громадина с лицом Шварценеггера, проснувшегося с бодуна, промолчал. Сознание охранника находилось в глубокой «нирване», куда опустил его Роман.

Рыжеволосый озабоченно просеменил к напарнику, и Роман почти без усилий устроил ему «засос», приказав сесть и не двигаться.

Из холла короткий коридорчик упирался в дверь с номером «1». По–видимому, это и был кабинет директора агентства Cванидзе. Но над дверью торчала кнопка телекамеры, что сужало поле деятельности потенциальных атакующих. Вполне вероятно, что их видели из кабинета.

Роман поймал взгляд Ылтыына, качнул головой: медлить было нельзя.

Перед мысленным полем обзора возникло виртуальное изображение кабинета. В нём находились четверо, не считая Юны. Снова слуха коснулся отчаянный призыв девушки: Ро–о–ома!

Он больше не колебался.

Дверь в кабинет оказалась, к счастью, не запертой. Рывок на себя, шаг в кабинет, удар «непрогляда» по глазам обернувшегося человека (гитарист Муся!), заставил того схватиться за голову и сесть на корточки.

Оглянулся на вошедших и высокий длинноволосый брюнет с подбритыми висками – Виктор Шалвович Сванидзе, склонившийся над сидящей в кресле Юной, в то время как двое могучих бодигардов возились с какими–то склянками, розетками и проводами, прилаживая их на присосках к телу девушки.

– Вы кто?! – резко и высокомерно спросил Сванидзе. Перевёл взгляд на присевшего Мусю, на Юну, на Романа. Глаза его сузились. – Шамрай!

За спинами гостей выросли два парня в знакомых безрукавках, с татуировками на предплечьях.

«Работай! – донёсся телепатический шёпот Ылтыына. – Я займусь этими мясниками!»

Он повернулся к парням и превратился в тающий фантом, уследить за движениями которого было практически невозможно. Послышались удары, вопли, звон и грохот разбивающейся посуды и мебели.

Виктор Шалвович сунул руку в карман.

Роман влепил ему оглушительную ментальную затрещину, накинул на голову вуаль «засоса».

Парни возле Юны прекратили возиться с девушкой, бросились к нему. Однако Роман уже находился в состоянии «немысли» и встретил обоих так, как учил Воха – точными ударами в незащищённые точки: первого – в горло, второго – в верхнюю губу. Затем безжалостно добил второго ребром ладони в нос.

Оба упали, разбивая стоящие на стульях контейнеры и бюветы с разноцветными пробирками. По–видимому, Юну собирались допрашивать серьёзно, не только с помощью детектора лжи, но и с помощью химических препаратов.

Сванидзе достал пистолет, оскалился, наводя ствол на Юну.

– Давай, если не жалко!

Судя по всему, он был неплохо защищён в ментальном плане, потому что «засос» Романа не подействовал на него.

Роман в с п ы х н у л.

На сей раз его раппорт достиг цели, пробив защитные энергетические оболочки противника.

Директор агентства побелел, руки его задрожали. Тем не менее сознания он не потерял и снова направил ствол пистолета (новейший отечественный «Волк»!) в лоб Юне.

Роман озверел. Счёт шёл на доли секунды, Сванидзе готов был спустить курок, а достучаться до его «сервера», заведующего поведенческими стереотипами (хорошо его вышколили на программу «уцелеть любой ценой»!), всё никак не удавалось.

Помог Ылтыын.

Разобравшись с клевретами директора, сбежавшимися со всего офиса (впоследствии оказалось, что их было пять человек), он просто метнул в Сванидзе свой мобильник, чем отвлёк его на краткий миг, и Роман, на выдохе, используя все полученные во время тренингов навыки «интуитивки», сначала отбил руку Виктора Шалвовича, державшего оружие, потом «уколол» его в предплечье, парализуя руку, и «вынес» противника ударом в лоб, так что тот перекувыркнулся через свой стол и врезался головой в книжный шкаф.

Состояние «немысли» прошло. Востребованность в нём отпала. Роман стал видеть и слышать «в реальном времени».

Юна сидела в кресле не шевелясь и смотрела на него с удивлением, недоверием и обожанием. Руки её были пристёгнуты ремнями к подлокотникам, лодыжки примотаны клейкой лентой к ножкам кресла. Рот тоже был заклеен скотчем.

Один из парней в кожаной безрукавке зашевелился на полу, замычал. Ылтыын шагнул к нему, врезал ногой по скуле, и тот затих.

Роман очнулся, бросился к Юне, осторожно содрал с губ ленту скотча.

– Ромочка, родной! – проговорила она с дрожью в голосе.

– Молчи, потом, – остановил он её, начал разматывать ремни, освободил ноги. – Уходим.

– Смотри. – Ылтыын обратил его внимание на стол директора.

Среди бумаг, дисков, кассет и разной офисной мелочи лежала фотография Романа. Снимали издали, но не узнать его было нельзя.

Роман молча сунул фотографию в карман, взял Юну под руку, повёл к выходу из кабинета.

– Подожди. – Ылтыын включил компьютер директора, быстро пролистал меню, вставил диск, записал несколько файлов. – Всё, потом посмотрим, что это такое. Теперь я первый, вы за мной.

Он выскользнул за дверь.

В холле офиса живописно разлеглись охранники и те, кто прибежал на помощь боссу. Они начинали приходить в себя, но были пока не опасны.

Освободители и пленница вышли на улицу, запруженную спешащими по делам людьми, сели в машину Ылтыына.

– Держитесь.