Укромное место

– «Брэд Макинтайр был консультирующим рентгенологом. Работая в Белфасте, он также практиковал и в частной клинике в южном муниципальном округе Дублина, – сказал диктор. – Он пользовался авторитетом у коллег и все отзывались о нём очень хорошо…»

Сообщение прервал ролик, где сотрудник клиники в Белфасте говорил на камеру:

– «Брэд Макинтайр был великолепным рентгенологом, – сказал он. – Он прекрасно общался как с коллегами, так и с пациентами, все любили его за душевность…»

Затем появился сюжет, снятый возле клиники в Дублине.

– «Я не могу поверить, – говорила молоденькая медсестра. – Макинтайр был здесь на прошлой неделе, рассуждал о новом оборудовании и… – Она тряхнула короткими волосами. – Это ужасная трагедия. Погибла его красавица-жена, остался сиротой сын. Каково это, потерять родителей таким образом!»

И в конце еще один ролик, снова из Белфаста.

– «В лице Брэда мы потеряли бесценного члена семьи, – говорил высокий, хорошо сложенный светловолосый мужчина с темно-серыми глазами. В его речи слышался акцент, чуть более южный, чем у Брэда. На нем был черный костюм, и он уверенно выговаривал слова. – Брэд всегда участвовал во всех делах семьи вместе со своей чудесной женой Александрой и очаровательным сыном Диланом. Нас совершенно сломило происшедшее, и мы всем сердцем молимся, чтобы Дилан полностью выздоровел. Брэд и Александра поехали в Сан-Алессио с сыном, чтобы навестить родственников Александры. Они ездили туда каждый год. Брэдлюбил этот город, его там хорошо знают. Он считал визиты в Сан-Алессио важной частью своей жизни. Я хочу отдать дань памяти ему и Александре, и также поблагодарить итальянских спасателей, которые сделали всё возможное, чтобы спасти их. Я бы также хотел поблагодарить за своевременную госпитализацию Дилана. Все наши мысли и молитвы обращены к малышу и к другим людям, пострадавшим в этой ужасающей трагедии».

Начался новый новостной сюжет, а я еще долго сидела, уставившись в экран.

Брэд мертв.

И его жена тоже.

Его сын серьезно пострадал.

А я не понимаю, как мне жить дальше. Я женщина, о которой никто ничего не знал. Женщина, о которой он никому ничего не рассказывал. Брэд был не свободен. Он был женат. Скорее всего, он не считал меня своей девушкой. Для него я была любовницей.

И я об этом ничего не знала.

Глава 4

Я завершила свой обход виллы «Наранха» и вернулась в дом через кухонную дверь. Пока ходила вокруг дома, я заметила, что есть еще одни двойные двери, которые вели непосредственно в гостиную. Войдя в дом, я подошла к ним и подёргала деревянные скрипучие ставни. Я вдруг поняла, что когда-то главный вход был именно здесь. Я открыла дверь и впустила внутрь жаркий воздух в помещение.

Тут я услышала тихий явный шум позади себя…

Я резко повернулась. Дверь на кухню была открыта. Холодок страха коснулся моей спины и я поёжилась. Я явственно слышала, как будто кто-то стремительно пробежал за моей спиной и исчез за дверью. Краем глаза я успела заметить серебристо-серый хвост. Я пошла следом.

Рядом с чашей пустого фонтана сидел упитанный кот и смотрел на меня янтарными глазами.

– Ты до смерти меня перепугал, – сказала я мышелову, медленно приближаясь к нему. – Это ты был в доме прошлой ночью? Ты, мерзавец, уронил стакан?

Кот проигнорировал мои вопросы и стал мыть мордочку лапой.

– Как тебя зовут? – не отставала я.

Кот проигнорировал и четвертый вопрос. Я подошла чуть ближе. Я всегда любила кошек, хотя мама их терпеть не может и в детстве не разрешила мне подобрать тощего уличного кота, который часто приходил к нашему дому. Я умоляла ее: «Он же черный, он приносит удачу, – настаивала я. – Ты говорила, что черный кот в доме к удачному спектаклю». – «Это не относится к моему дому. Кошка должна быть где-нибудь в зале в день премьеры, – сообщила мама. – В моем доме ей не место. Высокомерные и своенравные создания».

Она даже не разрешила кормить котишку, и он, решив, что на нас рассчитывать нечего, отправился на более щедрые пастбища – к миссис Якобс, через три дома вниз по улице. Но я люблю кошек именно за их надменность. Они ведут себя так, как будто им никто не нужен. Иногда я сама хотела бы быть такой.

– Ты голоден? – спросила я у серебристо-серого пушистика. – Хочешь есть?

И почти сразу же я поняла, что сморозила глупость. Мне нечего предложить котику, кроме кляклых булок, которые я прихватила с собой из самолета. В доме нет еды. Ни крошки. Раньше меня это не беспокоило, потому что обычно я не чувствую голода. Однако сейчас, к моему удивлению, я проголодалась.