Укрощение

– Спасибо, ребята, – сказала она в какой-то момент.

Они поклонились, вышли, я услышал звук отъезжающей машины. Прежде чем уйти, они зажгли свечи и потушили верхний свет.

– Давайте выпьем, – предложила она, и мы чокнулись. – Я прочитала все ваши книги, которые вы выложили в интернете. Я хотела перед вами извиниться за ту грубость, я не знала, как это сделать, вы уж меня извините.

– Да ладно, что там, бросьте, я тоже повёл себя неправильно. Заслуживал я, чтобы так со мной обращались.

– Я такая была грубая, а когда я ваши книги читала, я два дня ревела самым настоящим образом. Мне казалось, что это обо мне… В общем, извините меня, – у неё выступили на глазах слёзы.

– Что вы, что вы, не надо.

Она взяла салфетку, приложила к глазам.

– Давайте выпьем, извините меня за мою грубость.

– Ничего и не было, это был нормальный разговор, с моей стороны бестолковый.

– Я не догадалась, что вы тогда просто играли, просто притворялись, бомжа из себя играли, а я попалась на эту удочку, – она засмеялась сквозь слёзы.

– И рыба, бывает, попадается на удочку, – ответил я.

– Давайте попробуем.

Еда была приготовлена отменно. Ирина рассказывала мне о своих впечатлениях от прочтения моих книг. Она помнила такие детали, которые даже я уже не помил.

– А насколько мемуарные у вас рассказы?

– Кое-где есть и реальные персонажи, но есть и то, что придумано. Недаром писателей раньше называли сочинителями. Тем не менее вроде бы читают, даже приятно иногда слышать, что такая женщина, как вы, до слёз…

– Там же обо мне столько написано! Как вы узнали, как вы догадались?

– Да я… Вот так вот… Не знаю, что сказать. А расскажите мне о себе, может, тогда мне будет понятнее, почему вы узнали в моих рассказах себя.

– Да что мне рассказывать, обо мне почти у вас всё написано. Единственное, росла я ребёнком в полном достатке, даже сверх достатка. У меня рано мама умерла, и, кажется, отец её сильно любил, не знаю, были ли у него женщины после мамы или нет. В последние годы он жил на этом хуторе и почему-то никого из родственников сюда не пускал. Впервые родственники сюда приехали, когда с ним инфаркт случился. После этого он ещё бодрился некоторое время, но потом повторный инфаркт, и он ушёл из жизни. Мне очень не хватало его, он был всем для меня, никогда мне ни в чём не отказывал. Уже с девятого класса приучал меня к бизнесу, он всегда просил, а не приказывал, но просьбы его всегда выполнялись, потому что он всеми нами был очень уважаем. Может, поэтому у нас и получалось хорошо, потому что никогда у нас не было никаких конфликтов в семье. Отец меня всегда оберегал и охранял. Видимо, занимаясь серьёзным бизнесом я была его самым уязвимым местом. Помню, в школе ко мне боялись мальчишки подступиться из-за того, что за мной всегда незримо ходила охрана. Если какой и проявлял ко мне внимание, то через некоторое время начинал обходить меня стороной… Я росла умным ребёнком, у меня было немало репетиторов, поэтому в классе я даже была первой, но вот друзей из-за всего этого я так и не смогла завести…

В институте я также не приобрела друзей. К бизнесу меня отец приобщал ещё в школе, поэтому в институте у меня уже и фирма своя была, с которой мне, конечно, отец помогал. Но круг общения у меня уже был другой, в основном, мужской. Бизнес стал для меня наркотиком, меня охватывал настоящий азарт, когда мне удавалось обанкротить конкурента, и я хотела ещё. Отец делал намёки, что ему хочется внука на старости лет понянчить, но я отшучивалась, та жизнь, на которую он намекал, меня не привлекала. А привлекал меня азарт: выиграть тендер, обыграть конкурента. Да и общалась я в таком круге мужчин, что большинство из них уже были дважды в разводе, а те, кто ещё состоял в браке, имел по нескольку любовниц…

Когда мне перевалило за тридцатник, дядьки мне говорили, что слишком я груба стала, слишком нервная стала. Видимо, гормоны во мне играли или материнский инстинкт был причиной. На меня обижались многие коллеги, жаловались подчинённые. Я стала более жестока к конкурентам, мне доставляло удовольствие видеть, как их бизнес терпит крах. А потом мне и самой всё это надоело.