Укрощение

У причала я уложил рыбу в пакет, ещё раз вымыл катер и ящик для рыбы, взял остатки продуктов и направился на кухню. Там уже хозяйничал Матвеич, которому я передал рыбу. Хотел было передать Матвеичу и боксы с оставшейся пищей, но тот отказался. Он сказал, чтобы эту еду я отнёс к себе в домик. Я попросил его тогда впредь укладывать половину из того, что было сегодня. Матвеич сказал, что моё пожелание учтёт.

Я с этой корзиной вернулся в свой домик, принял тёплый душ, посмотрел, что у меня осталось из еды и решил перекусить. После этого лёг отдыхать. К семи часам я пришёл в столовую, стол был уже накрыт. Мне сразу бросился в глаза балык сома, но в нос ударил и запах наваристой ухи. На столе были и копчёные окуни и щучки, которых я выловил сегодня. Была и вяленая чухонь с уклейкой.

Мы сели есть. Дима с Матвеичем стали интересоваться у меня, как прошла рыбалка. Я рассказал, катер от меня чуть не уплыл.

– На реке нужно быть осторожным, – сказал Матвеич, – сколько раз находили пустые лодки и катеры, хозяева которых сутки на острове проводили, а то и больше. Вообще река не любит ни разгильдяев, ни пьяных. Пьяный на воде – почти всегда трагический конец.

Я похвастался, что поймал жереха. Матвеич рассказал, что первого нужно вываживать без шума, чтобы был шанс поймать ещё одного. Матвеич принёс специальные блёсна для жереха и дал мне несколько штучек. Я поинтересовался у Димы, где можно половить сазанов, карпов и карасей.

Он рассказал об одной заводи, в которую впадает речка, и я решил, что завтра непременно попытаю там удачу. Дима сказал, что карасей там можно поймать не только таких, которых на Кубани называют коробками, но и настоящих золотистых карасей размером со сковородку.

Шли дни. Я по обыкновению выезжал рано. Матвеич провожал меня, но уже без длинных напутствий, хотя всегда проверял, чтобы был надет спасательный жилет, чтобы он был тщательно застёгнут, и чтобы у меня с собой всегда был нож, привязанный на шнуре.

– А зачем нож? – спросил я.

– Волга – это река, – важно произнёс Матвеич, – а не захудалый прудишко, в котором караси и пескари только. Здесь водятся и осётр, и белуга, не говоря уже о сомах. Бывают таких размеров рыбы, что не их нужно вытаскивать, а как бы и тебя не утащили они за собой. При вываживании леска может захлестнуть ногу или руку, а иногда и крючок за одежду, за тело зацепиться – для того и нужен острый автоматически открывающийся нож.

Я взял нож, нажал на кнопку, он автоматически раскрылся – очень острый. Всегда можно перерезать любой шнур.

– Браконьеров ещё очень много, – продолжал Матвеич, – а они и перетяги ставят и сети. Бывает, едешь на лодке, и сеть или перетяг напутывается на винт. Надо от них избавиться, но избавляясь от них, рыбак может и сам попасться на крючок перетяга, если на перетяге поймана большая рыба. Поэтому нож должен быть всегда, и всегда должен быть надет спасательный жилет.

Подобными напутствиями он меня каждый день провожал. Восьмого числа я как всегда вечером к семи направился в столовую. Когда зашёл, то увидел там одного только Матвеича. Он сидел за столом перед миской ухи. Он с удивлением посмотрел на меня, не донеся до рта ложку. Видимо, у меня было какое-то странное выражение, пока я смотрел на пустой стол. Матвеич тоже посмотрел на пустой стол, а потом снова перевёл взгляд на меня. У меня промелькнула мысль, что, может, я себя вёл как-то неправильно последние дни, всё-таки я ведь фактически нахлебником был, участия в приготовлении не принимал, посуду не мыл, со стола не убирал. Может, меня от стола отлучили, не предупредив? Матвеич тоже выглядел виновато. Он опустил ложку и левой рукой вытер губы.

– А вы разве не у Димы? – спросил он.

– Нет, я Диму сегодня не видел ещё.

– Да? Странно.

В этот момент открылась дверь, и вошёл Дима.

– Извините, вы здесь, а я зашёл в домик, а вас уже нет. Понимаете, утром не успел, вы уже уехали на реку, после обеда зашёл к вам, а вы уже спали. Я не мог сообщить, что ужинать будем у меня.

Я посмотрел на Матвеича, тот уткнулся в тарелку. Дима взял меня под руку и вывел за дверь.

– Дима, я себя не очень хорошо чувствую, – сказал я, когда мы немного отошли, – я где-то промашку сделал?

– Нет, всё нормально, – ответил он, – просто сегодня будем ужинать со спиртным, как я понял в первый день, вы не возражаете, а Матвеич – он противник. Причём категорический. Матвеич не сядет за стол, если на нём стоит хотя бы пиво.

– А что так?