Укрощение дьявола

Колин Голл Укрощение дьявола

1. Однажды в канун Рождества и не где-нибудь, а в Бруклине, красивый, изящно сложенный молодой мужчина обратил внимание на женщину, такую на вид одинокую. Она сидела на скамье и казалась потерянной. Он остановился в двух шагах от нее и, обращенный лицом к океану, минуту-другую смотрел вперед, как если бы было что-то там достойное его внимания, потом обернулся, их глаза встретились, он улыбнулся и сказал:

— Уже так поздно, а вы еще на улице.

— Я ушла из дому, — не сразу ответила женщина.

— Правда?

— Хорошо бы и неправда, — не поднимая глаз, ответила она.

Мужчина приблизился и глядя на нее с большим любопытством, сказал:

— Не вижу большой беды в том, что вы ушли из дома.

— Тут не в том беда, что ушла, а в том, что я недовольна.

— Так значит, вы недовольны?

— О каком довольстве тут вообще можно говорить. Я в собственном доме больше не хозяйка.

— Не расскажите, что и как?

— Даже не знаю, почему я должна откровенничать с вами, — глядя во все глаза на незнакомца, ответила женщина. В первую минуту она даже смешалась от такой прямой манеры вести разговор.

— Ну а все же. Что случилось?

— Я не умею о себе рассказывать. Ну, хорошо, наберусь храбрости при вашем любопытстве и буду говорить. Я берусь за трудное дело, потому что не привыкла искать знакомства на улице, а тут приходится быть откровенной, да еще с человеком, который близко наблюдает меня. Последние годы я спокойно жила в родительском доме… Сначала умер отец, а потом, четыре года спустя, умерла мама. Я до сих пор живу под впечатлением этой трагедии. Конечно, я уже успокоилась, пришла в себя и жить бы мне дальше в свое удовольствие. Но полгода назад вернулся мой брат со второй женой. Он на четыре года меня младше, а жена старше его на девять лет. Она жадная, мелочная, нудная женщина. Самонадеянность, с которой она демонстрирует ущербное сознание своего достоинства, не имеет себе равных. Вместо того что бы оговорить домашние обязанности — что ей, а что мне или хотя бы ограничить круг ее обязанностей, мы все дела стали делать вместе. Но чтобы я ни делала, все получалось не то. Совсем недавно она прямо заявила, что в доме не может быть две хозяйки и посмотрела на меня так, будто лишней была я. Представляете себе! Я не чувствую себя виновной в том, что между нами нет согласия. А сегодня у нее разлилась желчь, и мы снова поссорились, вернее, ссору затеяла она, на этот раз из-за забродившего яблочного сока. Видели бы вы какую она устроила сцену. Меня обуревало желание сказать ей в лицо, что она жадная дура, я с трудом сдержалась. Подумать только! А ведь всего то надо было отделить ее дела от моих. Пусть скажут другие: виновата я или нет. Это что-то невообразимое! Словом, я ушла и возвращаться не намерена. Вот рассказала историю своей жизни.

— Собирай розы, пока они есть.

— Что это значит?

— Если не придавать большого значения, то это ничего не будет значить.

— Хороший совет. Вот только как его применить к моей проблеме. Вижу, вы меня не поняли.

— Я понял, что у вас проблема с братом и его женой.

— Проблема в их отношении ко мне. Обидно то, что брат сразу же взял сторону жены и во всем с ней согласен. Вот так и получилось, что я здесь.

— Я обратил внимание, что вы легко одеты и без макияжа.

— Я ношу однотонные платья, а косметикой я вообще не пользуюсь. Я уже вышла из того возраста, чтобы кому-то нравиться.

— Я позабочусь о вас.

— Я не хочу, чтобы обо мне заботились. Я позабочусь о себе сама.

Спустя немного, незнакомец спросил:

— А вы не хотели бы отомстить брату и его жене?

— Что? Вы понимаете, что говорите!

Выражение лица у нее сделалось какое-то странное. Незнакомец со всей учтивостью, на какую был способен, объяснил следующим образом:

— Мне просто нравится мысль, что плохих людей надо наказывать.

— Ой, да все об этом говорят, — махнула рукой женщина.

— Прежде чем сделать вам очень необычное предложение, я хотел бы узнать, насколько вы несчастны, даже если из ваших слов выходит, что вы в отчаянном положении, я все-таки хочу понять, опять-таки из ваших слов, меру вашего одиночества.

— Ах, мои разочарования достигли такой крайности, что я перестала искать себя. В душе пустота, я потеряла волю к жизни. Было отчего прийти в отчаяние. Мне сорок пять, и я ничего не представляю собой. У меня были мать, отец, брат и каждый был какой-то частью меня. Было сознание своего долга. А теперь мне хочется выть от сознания сколь ограниченны мои возможности. Знаете, для меня определяющим условием в творчестве и повседневной работе был и остается смысл… Сейчас смысла нет.

— Вы больше не видите пути к избавлению?

— Все напрасно, — был ответ. — Мне лично будущее не сулит ничего хорошего. Господи! Вокруг столько глупых женщин. Они ничему не учатся. Но есть женщины особенные. Мне нравится считать себя особенной.

— Не объясняйте. Я понимаю. Вы хотите изменить свою жизнь?

— Хочу, но…

— Когда вы сказали, что будущее вам ничего не сулит, я преисполнился решимости повернуть все к лучшему. Как ваше имя?