Укрощение дракона

– Входи, Бекфилд! – то, что постучал в дверь именно Бекфилд и никто иной, шеф определил очень просто – тот был единственным, кто стучал в дверь, прежде чем войти к нему в кабинет.

– Добрый день, шеф! Вызывали? – в глазах Бекфилда явственно виднелась безусловная верность своему шефу.

– Бекфилд, хватит изображать собачью преданность! Докладывай, что там с этими отравлениями. Мэр уже икру мечет по этому поводу. Хочет, чтобы я ему убийцу предоставил. А объяснений, почему я этого никак не могу сделать, слушать не хочет!

– Он что, думает, что в полиции чудотворцы работают? Всего пара дней с момента убийства прошла! Ну у него и запросы!

– Его тоже можно понять. На него насели ветеранские организации, ведь один из убитых – прославленный солдат. А к этим организациям прислушивается очень немалое количество избирателей, независимо от своих обычных политических предпочтений. Так что исход ближайших выборов мэра зависит, в том числе, и от результатов нашего расследования.

– Шеф, пожалуйста, избавьте меня от подобных лекций! Я в политике не разбираюсь и политикой не интересуюсь.

– Я знаю, Бекфилд. Перейдём к нашим делам. Я тебя вызвал на доклад, ты это прекрасно знал, но пошёл не ко мне, а с Джорджем в архив.

– Не смею отрицать, шеф. Всё именно так и было.

– Отсюда вывод: идя в архив, ты считал, что дело вот-вот раскроешь. Верно?

– Вы просто ясновидец, шеф.

– Нет уж, – улыбнулся шеф. – Хватит нам одного ясновидца, Джорджа. Так что, Бекфилд, дело раскрыто?

– И да, и нет, шеф. Я знаю, кто убийца, но не вижу ни малейшей возможности это доказать в суде. Так что решение, раскрыто дело или нет, оставляю на ваше усмотрение.

– Хорошо. Тогда излагай детали.

– За последние пару месяцев квартиру одного профессора математики нашего университета ограбили трижды, чем он крайне недоволен. Смею заметить, я его в этом вопросе прекрасно понимаю. Все три случая не раскрыты. Но, судя по почерку, третий раз поработал мистер Голдкей. Ничего не пропало, кроме денег и спиртного. Кроме него, так редко кто ворует. Если уж обносят квартиру, то полностью. У профессора было чем поживиться даже после двух предыдущих ограблений. Конкретно – столовое серебро и драгоценности его жены.

– Их что, не украли первые два раза?

– Украли. Но потом вернули. За десять процентов стоимости. Платила страховая компания. Всё это делалось неофициально, разумеется.

– Тогда чем недоволен профессор?

– Ему это всё противно. Трудно его за это осуждать.

– На чём основана твоя уверенность, что убийца – именно этот профессор?

– Профессора обокрали утром того дня, когда умерли Танкист и Голдкей.

– Танкист – это тот спившийся ветеран, вторая жертва отравления?

– Да, шеф. Только на самом деле он не танкист, в смысле в танке не ездил. Он всю войну служил в пехоте. Почему другие пьяницы называли его Танкистом, я понятия не имею.

– Сразу видно, Бекфилд, что ты не воевал.

– У меня была вполне уважительная причина, шеф. Когда закончилась война, я ещё был сопляком.

– Ты и сейчас сопляк. Так вот, как ты думаешь, зачем танкисты носят шлемы?

– Это же очевидно, шеф. Чтобы голову защитить от пуль. У танкистов шлемы, у пехотинцев – каски.

– Нет, инспектор, от пуль танкистов защищает броня танка.

– Ну, тогда шлемы – это защита от ударов головой об ту самую броню, которая защищает от пуль.

– Ладно, Бекфилд, слушай меня. Шлемы танкистов в основном защищают уши этих самых танкистов от шума. В танке грохочет двигатель, но это мелочь. Ты представь, какой шум от выстрела танковой пушки! И это всё в закрытой со всех сторон железной коробке!

– Представил, – поёжился Бекфилд.

– Так что тебя не должен удивлять тот факт, что у большинства танкистов портится слух. Глохнут они.

– Теперь не удивляет. И что?

– Этот Танкист, который совсем не танкист, на фронте был контужен. Контуженные тоже частенько глохнут. Так что он, скорее всего, слышал плохо, за что и был прозван Танкистом. А теперь, когда я ответил на твой вопрос…

– Шеф, простите, но я вас ни о чём не спрашивал. Вы отвечали кому-то другому.

– Тем лучше. Итак, профессора ограбили непосредственно до того, как эти двое выпили отравленный виски. Или что они там выпили. Это все улики против профессора?

– Улик нет вообще, я же сразу вам так и сказал. Но это не всё, что говорит против него. Он дружит с профессором химии, так что яд раздобыть для него не проблема.

– Как ты смог так быстро узнать, с кем он дружит?

– Один из наших констеблей учится в университете. Кто лучше студентов знает сплетни о преподавателях?

– Бекфилд, с тобой неинтересно. У тебя всё как-то слишком просто выходит. Но, как бы там ни было, а дружба с профессором химии – вовсе не повод для обвинений в убийстве путём отравления.