Укрощение спортивной

Недавно по телевизору шла какая-то научно-познавательная программа про кузницу, её появление и распространение. А также про само кузнечное ремесло. Закадровый голос рассуждал о кузнецах, о мистической ауре, что окружает их действо, и в это время шел видеоряд, на котором здоровенный кузнец вытаскивал раскаленный брусок металла из печи. Вытаскивал большими серыми клещами. И когда Юрий впивается пальцами в горло, то почему-то вспоминаются те самые кузнечные клещи. Сразу перехватывает дыхание. От дополнительной боли я поднимаюсь на цыпочки.

— Аккуратнее, Борис, а то можешь снова упасть и что-нибудь себе сломать, — улыбается Юрий.

Голос мягкий, словно он беседует с ребенком. Вот же сволочь. Поднимает руку вверх, я чуть ли не отрываюсь от пола, и опускает её вниз. Показывает силу. Перекладывает руку на плечо, когда Оскари поворачивается к нам.

— Борис, ты бы шел к девушкам, пусть они тебя чаем напоят. Вряд ли сможешь дальше париться. Так и быть, я забуду, что ты проиграл сиденье в парилке. И даже не буду требовать отжаться. Пойдем, провожу! — Юрий берет под локоть и подводит к двери, пока Оскари пробует закрутить и открутить вентили кранов.

— Порис, если тепе плохо, то мы мошем закончить паню…

— Нет, всё в норме. Я удачно приземлился, — вымученно улыбаюсь озадаченному хозяину коттеджа.

— Это только начало, — шепчет Юрий едва слышно, когда открывает дверь и добавляет уже громче. — Ты посиди, отдохни, а мы продолжим. Если найдутся силы, то приходи обратно.

Я делаю шаг и в этот момент понимаю, что предстаю перед женщинами в чем мать родила. Из клубов пара показывается обнаженный менеджер Борис. Если у Оксаны было рождение Афродиты, то сейчас скорее рождается хромой Гефест. Обнаженный, с ноющей пятой точкой, униженный — в этот момент я похож на одного из узников концлагерей, которых привели на допрос. Вот только вместо надзирателей на меня удивленно смотрят две женщины, а фашист стоит сзади и улыбается. Он наступил ногой на простыню!

Я прикрываю причинное место ладошкой и старательно тяну к себе влажную материю. Юрий не отпускает. Тогда дергаю что есть мочи — вдруг этот гад поскользнется и растянется на полу?

Увы, чуда не происходит, и он просто поднимает ногу. Простыня вылетает в комнату отдыха, дверь за спиной захлопывается. Я обматываюсь белым полотном как римский патриций и вижу, как ко мне подходит Оксана.

— Боря, с тобой всё в порядке?

— Ну… да… неловко ногу поставил… Сейчас всё в норме, — я смущаюсь от такого внимания.

На кожу над правой лопаткой ложится прохладная ладошка, и Оксана показывает мне, куда сесть. Сама садится рядом, и я чувствую, как её бедро касается моего. Снова перед глазами встает тюльпановое поле. Бездонные глаза так близко… они будто гипнотизируют меня. Боль стихает. Даже деревянная скамья не приносит неудобства. Ведь рядом Оксана… Её губы изгибаются в беспомощной улыбке и из них вырываются слова:

— Тебе налить чаю? Самовар недавно вскипел, и Марджаана поделилась летним сбором. Попробуй, какой он вкусный.

Из её рук я готов принять даже яд.

— Спасибо, не откажусь. Уже отсюда чувствую аромат.

Пахло тем самым дыханием природы, который доносит ветерок, когда выходишь из машины за пятьдесят-семьдесят километров от Москвы. Выходишь в наполненное солнцем поле, туда, где каждая травинка издает свой неповторимый аромат. Выходишь, вдыхаешь и понимаешь, что тщетна суетливая жизнь, что вот оно — неспешное вековое течение. То место, где цветут и пахнут настоящие хозяева планеты Земля, а мы на ней лишь гости.

— Борис, точно всё хорошо, а то у меня есть хорошая мазь от ушибов, — Марджаана подает чашку с ароматным напитком.

Оксана принимает чашку и подает мне. Другая рука нежно поглаживает моё плечо. Я чувствую, как по коже табунами носятся мурашки. Да ради такого момента готов ещё раз нырнуть в пустую купель. Принимаю чашку и неловко поворачиваюсь. Пятая точка моментально отзывается взрывом боли, и я понимаю, что пока не готов нырять повторно. Даже ради таких моментов.

— Спасибо, Оксана. Вот уж никак не ожидал от вас подобной доброты.

— Да уж, я полна сюрпризов.

Какая же у неё очаровательная улыбка. Почему же она так мало пользуется ей на рабочем месте? Я прихлебываю горячий чай. Ароматы лета наполняют тело блаженством, горячее колено Оксаны как приятный бонус. Марджаана пододвигает коричневый колотый сахар. Кусочки похожи на плотные сухарики.

— Угощайся, Борис. Оскари специально заказывает тростниковый. Любит его очень.

— Благодарю от души, милые дамы. Уже чувствую себя на седьмом небе от счастья.

— Ты пей, Боря, пей. Тебе нужно набирать силы, — ладошка продолжает гладить по плечу.

Я смотрю в голубые глаза Оксаны, и в этот момент меня пронзает догадка — ей нужно о ком-то заботиться. Ей нужен ребенок! А пока я в роли беспомощного человека, то внимание переходит на меня. Я в её глазах становлюсь ребенком, который ушиб коленку и вот-вот расплачется. Не мужчина, а маленький мальчик. Плакса.