Укрощение спортивной

— О сложившейся ситуации. Я должен попросить прощения за свои слова, которые…

— Не надо, Борис. Не извиняйся, — Оксана закрывает книгу и на меня с обложки смотрят два пронзительных глаза девушки-оборотня. — Ты всего лишь мужчина, такой же как и остальные. Я знаю, зачем ко мне лез ухаживать Юрий — ему светило повышение до генерального директора и он мог пойти на всё ради этого поста, даже на женитьбу. А вот зачем ухаживал ты? Ради повышения, ради дополнительной премии или чтобы «отомстить за её прошлые выговоры и нарекания»?

— Нет, всё не так. Я в самом деле давно к тебе неравнодушен и…

— Опять ложь? Не надо, я прекрасно всё слышала.

— Но это же не совсем так.

— А как? Борис? Как иначе? Я могла ожидать такого от Юрия, он редкостный бабник, но от тебя… Ведь я тебе поверила и тут такое…

— Я люблю тебя и не мог поступить по-другому. Запись сфабрикована Юрием, он переставил мои ответы и добавил от себя другой смысл.

«Я люблю тебя» — слова сказаны прямо в голубые глаза Оксаны. Они сами собой срываются с языка и повисают в воздухе. Оксана прерывисто вздыхает и отворачивается.

— Не надо делать мне ещё больнее. Это для вас, мужчин, всего три слова, а для нас они много значат.

— Они много значат и для меня. Это не те слова, которыми разбрасываются направо и налево.

Оксана поворачивается ко мне и передо мной вновь оказывается финансовый директор. Она подняла холодный щит, которым отгораживается от мира злых людей.

— Караев Борис, благодарю тебя за организацию поездки. По возвращении я компенсирую половину твоих затрат.

— Не надо. Мне было приятно находиться рядом с тобой… вами, — фразу я заканчиваю, глядя в обложку книги.

Больше ни слова в ответ. Словно я превратился в призрака или же совершенно незнакомого мужчину. Так проходит полет. Несколько часов тяжелого молчания. Оксана начинает говорить лишь после приземления. И сказанное меня отнюдь не радует.

— Борис, мне лучше поехать одной. Выбери, пожалуйста, другое такси.

Я смотрю, как ладная фигурка садится в желтое с черными шашечками авто и испытываю то самое ощущение, когда внутренности сжимает огромная рука.

Так вот ты какая — тоска зеленая. Подъехавший таксист пытается что-то говорить, но я отвечаю невпопад, и он бросает своё занятие, полностью переносит внимание на дорогу. Я уже успел отвыкнуть от такого количества света и фонарей. Рядом проносятся машины, гудят моторы, кипит жизнь, а я словно один в своем мирке.

Съемная квартира встречает тишиной и затхлым запахом непроветриваемого помещения. На столе лежит записка с просьбой оплатить за ноябрь. Значит, приезжали владельцы квартиры, хорошая семейная пара с веселым маленьким ребенком. А у меня на кармане осталось только на поход в магазин, но это ничего страшного, ведь завтра на работу, а там Наталья отдаст.

— Эй, черепах, ты как тут без меня? Телок не водил? — я вижу в центре квартиры своего питомца.

Увы, черепах бессовестно дрыхнет, на мои призывы поговорить и обсудить жизнь не отзывается. По телеку кого-то где-то снова убили… Тоска такая, что хочется напиться.

— Да всё нормально, мам. Приехали, отдохнули хорошо. Ну какие оттуда могут быть сувениры? Мам, перестань. Это же Россия, какая заграница? Магнитиков в аэропорту набрал, потом заскочу и отдам. Да всё нормально у меня с голосом. Нет, не простыл, подустал немного. Сейчас лягу спать, а потом созвонимся. Хорошо, целую. Папе привет! — отчитываюсь я перед мамой и вешаю трубку.

Хоть кто-то обо мне беспокоится. Позвонить Гарику? Да нет, не буду, увидимся завтра, вот тогда всё и расскажу. А пока делаю так, как сообщаю маме, то есть ложусь спать. Перед глазами стоит холодное лицо Оксаны. Ладно, утро вечера мудренее. Чемодан разбирать настолько лень, что решаю оставить это занятие до завтрашнего вечера.

Утром созваниваемся с Гариком и едем вместе на работу. Электричка как всегда забита народом, но это не мешает нам общаться. Я ему рассказываю о своих приключениях, вкратце, чтобы уместилось в полчаса. Он не перебивает, лишь иногда сочувственно покачивает головой.

От него я узнаю новости с предприятия. Похоже, что Юрий сумеет выкрутиться, а вот Квадратов пойдет под суд за свои хищения. Схема отработана — списывали налево хорошие материалы как мусор на утилизацию, а знакомый строитель их забирал за полцены. В итоге всем хорошо, но убытки капали и капали, пока не прорвались. Вот и решили пожертвовать мелкой сошкой, чтобы головы более ценных людей не полетели.

— О-о! Вот и Казанова мытищинского разлива! Какое чудное явление. Надо же, даже глаза не опускает, — приветствует меня главный инженер Семен Васильевич.

Он только что поставил машину на стоянке и встречает нас на ступеньках у проходной. Седая голова укоризненно покачивается. Острые глаза пытаются нащупать во мне хотя бы каплю раскаяния, но я смотрю прямо. Ведь я ни в чем не виноват!

— А с чего мне их опускать? Вины за мной нет никакой. Есть клевета, и есть люди, которые поверили в эту клевету. Так что еще неизвестно — кому именно нужно опускать глаза! — четко, разделяя каждое слово, отвечаю я.