Укрощение Зверя (СИ)

Яков внимательно вглядывался в бородатые лица греческих купцов – не следит ли кто за ними? Не слушает ли кто, о чем беседуют между собой он и Михаил? Вроде нет.

Море в это время года было спокойным. Днем оно сверкало на солнце золотыми бликами, а ночью казалось, что корабль не движется, а висит в сплошном море звезд. Млечный путь низко нависал над мачтами, падающие звезды будили надежду на жизнь и счастье. Море было пустынно, небольшому судну никто не угрожал. Несколько раз, вдали показались паруса, но Янис, вглядевшись в даль, сказал, что плавание проходит на редкость гладко и беспокоиться не о чем.

Но не зря древние придумали пословицу: «Язык мой, враг мой». Команда и пассажиры вглядывались в морскую даль, надеясь увидеть грузинский берег, но увидели спешащие к ним три фелюги. Янис Элефкис был очень удивлен:

– Странно. Никогда князь не взимал пошлины прямо в море, только на берегу. Пусть подойдут поближе… Так. Ни одного знакомого лица. Нет, вы только посмотрите, в каждой лодке человек по двадцать. Стоят вдоль борта, машут саблями и орут. А что они кричат? Это не по-грузински.

– Они орут на турецком, чтобы мы остановились иначе нас возьмут на абордаж! – перевел один из пассажиров

– Этих разбойников я не знаю. К бою! Всем свободным от вахты взять оружие и приготовиться к отражению атаки! Только мало нас. Друзья, придется и вам стать воинами ненадолго. – сказал Элефкис обращаясь к пассажирам.

– Есть, капитан! – и купцы дружно бросились к своим каютам за оружием.

Яков и Михаил переглянулись и подошли к капитану. Михаил сказал:

– Янис, у тебя я знаю, есть луки и стрелы, это так?

– Да, в моей каюте.

– Дай нам по одному луку и десятку стрел. И постарайся направить наш корабль между пиратскими лодками. Это возможно? Пока они к нам подойдут, мы попробуем уменьшить опасность. А сам с командой встречай третью лодку с кормы.

– Попытаюсь. Костас, Александрас – выдайте луки и стрелы уважаемым русским! Остальные на корму!

Казак рождается с саблей в руках! Первый раз маленький Муса взял в руки деревянную саблю из тяжелого тополя, когда ему исполнилось три года. Его дед Шауль решил, что пора внуку привыкать к оружию. И с тех пор он никогда не расставался с клинком. Сначала с тяжелым деревянным, потом с затупленным стальным, а позже с булатной саблей работы русского мастера Кирьяна Рыжего, известного всей округе оружейника, равных которому не было. Кирьян никому, не выдавал секретов своего мастерства, но клинки у него получались серовато-стальные с едва видным витиеватым рисунком вдоль лезвия. Они не сверкали полировкой на солнце, но разрубали клинки других мастеров, так же, как железный нож разрубает влажное хлюпающее мясо. Хрясть! И нет сабельки, только куски полетели.

Михаил встал у левого борта. Стрелы воткнул в палубу вокруг себя. Обнажил саблю и тоже воткнул её в палубу. Его позиция была очень удобна – за фальшбортом он был как на стене крепости за зубцом. То же самое сделал Яков у правого борта. Стрелять с качающегося корабля было непривычно, но годы тренировок должны были сказать свое веское слово. Лодки приближались, пираты, не видя на бортах защитников, стали готовить абордажные крючья и мостики. Ещё немного и расстояние будет достаточным для стрельбы.

– Яков, ты готов?! – крикнул Михаил

– Готов, покажем этим нехристям, что русские сраму не имут!

– Покажем!

Михаил, взял первую стрелу, поднял лук вверх и натянул тетиву. Стрела со свистом ушла вверх и ударила в незащищенную шлемом переносицу одного из пиратов, который показался Михаилу главарем. Тот опрокинулся в глубину лодки, и только горестный вой остальных показал Кирееву, что он по-прежнему меткий стрелок. Следующие шесть стрел вылетели из его лука в течение десяти секунд и положили ещё шестерых. Только после этого морские разбойники залегли за борт своей фелюги, боясь поднять голову. Михаил быстро намотал просмоленную паклю на оставшиеся стрелы и поджег. Теперь нужно было, как можно быстрее выпустить их в борт вражеского судна, в такелаж или в парус. Киреев выполнил это мгновенно. Стрелы, оставляя за собой дымный след, ушли из его лука почти одновременно.

На борту фелюги начался пожар, но пираты быстро его погасили. Михаил положил крепкую доску на борт своего корабля и приготовился. В одной руке у него была его булатная сабля, в другой длинный кинжал-бебут, верный друг казака.

Как только фелюга подошла поближе, Михаил разбежался по доске и прыгнул на вражеское судно. Не ожидавшие нападения пираты на мгновение застыли с палашами в руках. Киреев приземлился на свернутый старый парус и сам, не ожидая нападения, бросился на разбойников. Его сабля доставала то одного то другого, оставляя широкие кровавые полосы на телах пиратов. Через несколько минут их осталось только четверо, семеро бились в предсмертных конвульсиях на дне лодки. Только сейчас Михаил дал себе возможность немного вздохнуть. Он стоял, окруженный напуганными стремительным нападением, но вооруженными до зубов пиратами и крутил над головой, окровавленным булатным клинком.