Укрощенная гордость

— А кто тебя заставляет? — фыркнул Мендоса. — Лоредана все устроит сама.

Никогда еще прежде Полетт каждый глоток не давался с таким трудом. Когда ее будущий свекор отправился отдыхать — что, как видно, составляло одну из его послеобеденных привычек, — она, облегченно поднявшись со стула, устремилась вниз по ступеням.

— Полетт…

Обернувшись на полпути, она замерла, услышав голос Франко. Тот поравнялся с нею, высокий, стройный, удивительно юный в узких джинсах, рубашке с короткими рукавами и расстегнутым воротом, открывающим крепкую загорелую шею. Полетт поспешно отвела от него глаза. И тут же, переместив взгляд выше, обнаружила Бонни, устремившую на них свой взор с верхней платформы ступеней. Глаза ее, казалось, яростно сверкали.

— И как же ты собираешься уклониться от этой свадьбы? — натянуто поинтересовалась Полетт.

Франко рассмеялся.

— А я и не собираюсь! С чего ты взяла?

Полетт не могла поверить тому, что услышала, и окинула его недоумевающим взглядом.

— Единственный выход — сказать правду, — спокойно объяснил Франко. — Но об этом не может быть и речи. Это убьет отца.

— Ты вполне можешь объяснить ему, что не совсем уверен в своих чувствах, — натянуто предложила Полетт.

Спустившись на несколько ступеней ниже, Франко оказался прямо перед ее лицом.

— Это стало бы последним оправданием, на которое я бы пустился…

— Но почему? — в отчаянии воскликнула молодая женщина. — Ведь он же сам четырежды был женат! Неужели он не поймет?!

Франко не ответил и стал спускаться по ступеням вниз, направляясь к берегу. Полетт с трудом поспевала за ним.

— Пойдем покатаемся на яхте, — предложил он ей внезапно столь беззаботно, будто предыдущего разговора не было и в помине.

— Франко! — крикнула Полетт, устремляясь вслед за ним к деревянной пристани, где на причале расположилась изящная яхта необычайной белизны.

— Сперва поженимся, потом разведемся, — цинично усмехнувшись, бросил Франко. — Невелико дело!

Полетт ошеломленно замерла.

— Для меня — чертовски велико!

Он окинул ее своим привычным скептическим взглядом.

— Неужели, моя радость? Ты ведь вышла замуж за своего Трампа без любви… Почему бы не повторить свой опыт?

Пораженная столь откровенной издевкой, Полетт побледнела.

— Это… это неправда.

— Если ты и вправду любила его, ты не позволила бы мне тогда и пальцем тебя тронуть, — сухо проговорил Франко.

— Ты уходишь от темы разговора…

— О чем еще говорить?! Ты же заключила сделку. Три месяца твоей свободы, — напомнил Франко, обратив к ней свое красивое загорелое лицо. — К тому же, увидев отца, я сильно засомневался, что ему удастся пережить хотя бы половину указанного срока…

Полетт ощутила, что в словах его непроизвольно проскользнул оттенок душевной боли. Он действительно переживал за отца. Полетт впервые осознала этот факт — равно как и неправдоподобность того, что лишь корыстные мотивы движут Франко в стремлении устроить фиктивную свадьбу. Впрочем, Карлосу хотелось увидеть сына женатым, а Франко был готов притвориться, дабы доставить отцу это удовольствие. Довольно благородно с его стороны.

— Извини, — пробормотала Полетт, и горло ее сжал спазм. — Должно быть, тебе хотелось вернуться сюда много лет назад…

— Нет. Это не совсем так, — отсутствующим голосом признался Франко. — Мы с отцом никогда толком не ладили. Кажется, так часто бывает между отцом и сыном. Но судьба распорядилась так, чтобы мы вновь сошлись вместе. И оттого я становлюсь более терпимым, а он — более благодушным.

Неимоверным усилием воли Полетт удержалась от того, чтобы не обнять его и не прижаться щекой к его груди.

— Ты мог догадаться, что отец потребует от тебя немедленной женитьбы…

— Да, — пожал плечами Франко. — Но это пустяк, если я тем самым смогу доставить ему удовольствие.

— Но это не пустяк для меня, Франко.

Они уже почти подошли к яхте.

Полетт смотрела на море — у берега темно-синее, а дальше, там, где в воде отражались лучи солнца, — ослепительно серебристое. Для нее уже хватило одной фальшивой свадьбы. Она не хотела принимать участия во второй. Если Франко желает умиротворить своего папашу — это его дело, внушала себе Полетт. Он ведь не любит ее и потому не имеет права требовать такой жертвы от нее, тем более после хладнокровного признания, что он предвидел возникшую ситуацию, но не удосужился подумать о последствиях.

— Я не стану удерживать тебя возле себя ни дня после его смерти.

Подобное откровенное признание хлестнуло Полетт как пощечина, она презирала себя за то, что не решилась взглянуть в лицо реальности, воспринимая все происшедшее как неожиданность. Полетт любила его, но это вовсе не значило, что ей следовало позволять ему топтать себя ногами. Конечно, через какое-то время жизнь Карлоса дойдет до своего очевидного завершения, и тогда она вновь будет свободна. Наступит конец лжи, а вместе с нею и всему этому дурацкому «любовному» приключению. Но Полетт вовсе не хотелось вешать на себя, помимо всех остальных бед, еще и обручальное кольцо. Расстаться с Франко тогда ей станет еще труднее.