Укрощенный дьявол

– Я стараюсь сохранить для Айана то, что еще осталось, – тихо пояснила она, почувствовав, что напряжение немного отпустило ее. – Да, когда-то у нас были хорошие вещи, но я многое продала. То, что осталось, – это... это запас на черный день, так сказать.

– А что ты скажешь об Айане? – глухо спросил Джайлз. – Чей он ребенок?

– Моей сестры, – ответила Обри, бросив на него испуганный взгляд. – Но я... усыновила его. Он мой во всех отношениях.

– Твоей больной сестры?

– Да. Ей, вероятно, не следовало рожать ребенка, но ее муж хотел иметь сына, который унаследовал бы... в общем, продолжил фамильную линию.

– Многие мужчины так поступают, – натянуто согласился граф.

– Я ухаживала за сестрой во время ее беременности, – кивнув, продолжала Обри. – В конце у нее не осталось ни сил, ни желания быть матерью.

– И он носит твое имя, потому что?..

– Просто так безопаснее, – тяжело сглотнув, прошептала Обри. – Отец Айана умер вскоре после смерти Мюриел, и... в общем, был некий скандал, связанный с его смертью, как это часто случается с молодыми людьми, ведущими беспечную и опасную жизнь.

– Что за скандал? – Джайлз слегка приподнял брови.

– Это семейное дело, милорд, – неуверенно ответила она. – Когда Айан достигнет совершеннолетия, я намерена убедить его вернуть себе имя отца и все права. Это все, что я чувствую себя вправе сказать.

Джайлз обратил внимание на употребленное Обри слово «безопасность», и ему просто не терпелось вытрясти из этой женщины всю ее историю, но он испытывал почти благоговение перед ней и перед тем, что ей, очевидно, пришлось пережить.

– Обри, когда ты приехала сюда, у тебя действительно был опыт работы экономкой?

– О, многолетний. – Ее глаза мгновенно округлились. – Я никогда не стала бы лгать о своих способностях.

Как ни странно, Уолрейфен верил ей. Он не понимал, где именно у Обри проходила четкая граница между правдой и ложью, но почему-то был уверен, что такая граница существует. У него мелькнула мысль, что он, возможно, медленно сходит с ума. Он приехал в Кардоу переполненный чувством вины и гнева, собираясь отомстить за убийство дяди, а вместо этого большую часть времени тратит на то, чтобы постараться оправдать единственную подозреваемую – не говоря уже о ее соблазнении. Джайлз понимал, что его поведение просто неразумно, и дело становилось все хуже.

– Итак, не было никакого брака и никакого мужа, я совратил девственницу; Айан, в сущности, сирота, а теперь еще эта история с часами моего дяди, – угрюмо подытожил Джайлз. – Обри, дорогая, по-моему, существует только один способ разобраться в этой путанице. Я думаю, ты должна выйти за меня замуж.

Обри издала странный испуганный звук и прижала руки к груди, словно не могла перевести дыхание.

– Милорд, это... это какая-то шутка?

– Боюсь, что нет.

– Милорд, я понимаю, что вы хотите быть добрым, но...

– Но что, Обри?

– Как вы можете предлагать такое? – покачала она головой. – Я не из вашего мира, милорд. Хуже того, меня подозревают в убийстве. И разве возможно, чтобы кто-то из нас не понимал всех последствий? Уверяю вас, я их прекрасно понимаю. Для вас жениться на мне было бы политическим и социальным самоубийством.

– О, я почему-то подозреваю, что наши миры не столь уж различны, как ты пытаешься их представить. А что касается социального самоубийства, то меня мало заботит мнение света.

– А ваша карьера? – бросила Обри. – Вы откажетесь от всего, ради чего работали, от всего, во что верили, просто чтобы наказать тебя за то, что соблазнили служанку-девственницу?

– Обри, ты значишь для меня намного больше, чем простая служанка. Признаю, карьера тоже имеет для меня большое значение, но я видел политических деятелей, переживших гораздо худшее, чем неравный брак. Возможно, меня попросту сочтут эксцентричным.

– О нет, вы должны перестать думать об этом, милорд. Вы должны перестать думать о Хиггинсе и тех неприятностях, которые он может причинить. При необходимости я сама могу постоять за себя.

– Вероятно, уже пора, – тихо заметил граф.

– Нет, – отчаянно затрясла головой Обри. – Я могу с этим справиться. Они ничего не смогут доказать, потому что я ничего не сделала.

– Правда не всегда спасает невиновных, дорогая.

Все краски сбежали с лица Обри, и Джайлз решил, что он наконец-то пробудил в ней страх перед Богом, что она, быть может, ответит «да» на его предложение, и в его сердце ожила надежда, но Обри не сказала «да».

– Вы очень добры, милорд, – помолчав, заговорила она. – Конечно, вы оказали мне честь, но я не хочу выходить замуж. Меня устраивает моя теперешняя жизнь. А что до моего прошлого, то оно касается только меня и не мешает моей работе.

– Значит, ты не оставляешь мне другого выбора, как только смириться с этим, – тихо сказал Джайлз и, взяв ее за обе руки, легко поцеловал в лоб. – Но если когда-нибудь ты попросишь меня позаботиться о тебе, Обри, я позабочусь, тебе нужно только сказать. Ты будешь помнить об этом?