Укрощенный тигр

Он еще что-то предлагал, советовал, никак не в силах справиться с беспокойством за Василия. Внутри так и глодало чувство вины, что сам Николай остается здесь, в теплой безопасности. Бабенко же весь ушел в свои мысли. Он вертел химический карандаш, прикусывал губы, с огромным трудом написав несколько строк на четвертинке чистого листа. После мучительных раздумий мужчина свернул свою записку в тугой квадратик, отвел Бочкина подальше от чужих ушей:

– Николай, просьба личная у меня будет. На боковой улице, перпендикулярно нашей, как от штаба идти, работает прачечный отряд. Ты занеси туда записку для одной женщины, для Нэли.

– Сделаю, сегодня побегу. Вас провожу и туда, они до самой ночи песни там поют, – отозвался Николай, которому хотелось ну хоть как-то помочь товарищам.

– Нет-нет, сегодня не надо ее беспокоить, – заволновался Семен Михайлович. – Утром. Я если вернусь, то сам успею отнести.

В дверях застыл Логунов со своими вещами и вещмешком Руслана:

– Ну все, Колька, бывай. Не провожай. Ты не майся тут, найди работу, и время быстро пробежит. Хоть в санчасти спроси, чем помочь, им руки нужны свободные. И матери письмо напиши, да не две строчки. Пиши подробно, что питаешься хорошо и в бане что был. Ну ты понял.

– Ладно. – Парень стиснул зубы, чтобы сдержать слезы, которые уже вскипали на глазах. Так и остался он стоять на крыльце, у приоткрытой двери. До последнего провожал взглядом Логунова и Бабенко, пока не скрылись их фигуры за углом крайней хаты.

Возле танка Алексей, уже в шлемофоне, кивнул:

– Трогаем, товарищи, средним ходом по автодороге на запад 10 километров. Наблюдение за периметром ведем по очереди через верхний люк.

Все расселись по своим местам, приникли к перископам и прицелам. Мехвод Бабенко смотрел на дорогу через приоткрытый лючок, как впереди по дороге ветер закручивал поземку из мелкого снежка, одевая весь мир в зимние белые одежды. Машина постепенно набирала обороты, уходила все дальше от места расположения танковой бригады. Поля бывшего колхоза становились с каждым километром реже, их сменили редкие лесочки с просветами полян. В тишине украшенные белой крупой пространства казались совсем мирными. Снежное одеяло скрыло под собой страшные воронки в истерзанной боями земле, сделав природу снова красивой без военных уродств.

Соколова на посту через час сменил Омаев, чтобы зорко отслеживать любое движение вокруг на земле или в воздухе. Сам командир спустился пониже и снова развернул карту, размышляя, как же им преодолеть узкое поле, где темный квадрат танка на белой полосе снега мгновенно заметит любой немецкий самолет-разведчик. Тридцать минут риска или полтора часа в объезд, только и там можно застрять в глинистом грунте. Алексей прижал ларингофон к горлу, по внутренней связи спросил у механика:

– Семен Михайлович, есть один вариант. Проскочить за полчаса поле, но там нас видно как на ладони будет, или по лесу, или в обход. Лесок рядом с рекой, с понижением рельефа значительным, я так думаю, там пойма, и грунт может оказаться совсем размытым.

– Если на разведку отправить пешком Руслана или меня? – включился в диалог Логунов.

– Времени маловато, рисковать в любом случае придется, но где риск ниже?

– Так давайте танк покрасим сверху белым, мне механики из гаража белил баночку всучили, – предложил Бабенко. – Они на зиму часто танкам маскировку делают. Весь не будем, по горизонтальным поверхностям пройдемся, чтобы сверху мы со снегом сливались. Кисти нет, правда, ветошью можно. Это же быстро, полчаса.

– Короткая! Хорошая идея.

Танкисты, кроме Бабенко, который остался за наблюдающего, быстро выгрузились на борта машины и принялись красить черный металл. Соколов на башне, Логунов ловко покрывал корму, а Руслан обрабатывал пушку и носовую часть. В ближайшем леске танкисты нарубили широких веток и притянули к бочке с соляркой веревкой. При движении прутья заметают след, делая гусеничные отпечатки не такими четкими и заметными на широкой полосе открытого пространства. Отличная маскировка получилась – Соколов оценил преображение грозного танка. Сорок минут, и они не видны сверху и не оставляют следа от гусениц. Даже если и натолкнется патруль или случайная немецкая колонна на их следы, то даже не поймет, что это проехал Т-34.

Перед тем как вынырнуть из-под защиты кромки деревьев, Бабенко выжал газ, увеличил обороты до максимальных, оглядел пространство и на предельной скорости помчался через чистое поле. С каждым пройденным метром становилось спокойнее – небо чистое, нет звуков моторов, выстрелов или криков противника. Соколов, вжавшийся в нарамник до боли в висках, выдохнул. Кажется, проскочили самый опасный участок.

Сразу после последнего земляного вала танк проскочил в лес и запетлял, выбирая самый безопасный путь. Бабенко понизил передачу. Теперь снова осторожно надо выбирать дорогу, высматривая – нет ли впереди ветвистого бревна или припорошенного оврага, пройдет ли танк между деревьями? Гусеницы надо поберечь для обратной дороги, от лесной поросли они быстро вырабатывают свой ресурс.