Укрощенный тигр

Он отчаяния он выхватил свой табельный пистолет и принялся стрелять в бронированные машины, надеясь высечь нужную искру, которая запалит всю взрывчатку.

Два танка безмолвно замерли в середине площадки, из них никто не стрелял. Логунов и Омаев уже покинули свои машины через эвакуационные люки, чтобы ползком уйти к деревьям. Но 300 метров, что им предстояло преодолеть до спасительных кустов, начал поливать длинными очередями пулеметчик на высоте. В отчаянии Омаев метнул сверкающий взгляд наверх, откуда летели пули, не давая проползти и метра к укрытию. Соколов в перископ тоже высматривал немецкого стрелка.

– К левому флангу надо, Бабенко, еще 100 метров, ориентир старая береза. Быстрее! Надо наших прикрыть, они уже снаряды израсходовали, теперь должны эвакуироваться из заминированных «тридцатьчетверок».

Семен Михайлович сосредоточенно двигал рычагами, аккуратно выводя машину на заблокированном фрикционе к краю оврага. Башнер проворно отправил снаряд и навел прицел. Выстрел! Пулемет замолчал, захлебнувшись от облака осколков и земли. Снаряд проделал воронку рядом со стрелком.

– Еще 10 градусов, Бабенко! Еще, – выкрикнул Соколов в ТПУ, вжавшись в визир прицела. Ему совсем чуть-чуть не хватало вертикального разворота дула, чтобы поймать в прицельную сетку дымок от работающего пулемета над острым краем площадки.

Танк сдал назад, потом боком выкатился дальше от холма, так что теперь наводчик мог нанести удар по нужной цели. Выстрел, еще один, еще! Пальцы саднило от металлических краев, глаза уже ничего не видели из-за порохового газа, но Соколов без остановки отправил в намеченную цель три осколочно-фугасных, прикрывая отход товарищей. Мощный обстрел помог, и фигуры танкистов уже были в нескольких метрах от мелколесья из коротких поростов.

– Герр офицер, смотрите, танкисты сбежали! – обер-канонир указал на две фигурки, нырнувшие в просвет между жидкими кустами.

Но командир лишь взревел в бешенстве в ответ:

– Плевать, подбей танк! Немедленно! Выполнять приказ!

Обер-канонир послушно выжал спуск, и пушка выплюнула снаряд в неподвижную цель. Через несколько секунд после ее ухающего рыка земля посередине снежно-грязного пятачка вспучилась, с ревом и грохотом вытянулась в огромный черный фонтан из земли и кусков металла. Багровый круг от взрыва, не успев осесть, снова вспыхнул с оглушительным ударом, пламя вытянулось гигантской свечой и с воем начало опадать, сжимаясь, темнея, пока не свернулось и не ушло в землю, оставив огромную черную воронку вместо двух Т-34.

От взрывной волны у Николая, который почти добрался до поля, почва выпрыгнула из-под ног, небо вдруг кувыркнулось колесом, голова наполнилась тягучим колокольным звоном. Он с трудом встал на колени и пополз, шатаясь, трясущимися руками упираясь в стволы деревьев в поисках опоры. Мутная картинка становилась четче с каждой секундой, и он с криком бросился к двум телам в кустах:

– Дядь Вася! Руслан!

Лежащий Василий повернул голову, перед глазами было лицо родного Кольки. Губы двигались, но слов он не слышал, весь мир вокруг был словно обернут в вату, что глушила любой звук. «Мерещится, что ли, неужели я помер, – мелькнуло в голове старшины и тут же пришло облегчение. – Жив! Контужен! Обожжен! Но жив!»

От ожогов и мелких порезов саднило все тело, в некоторых местах одежда опалилась до дыр, но руки и ноги его слушались. Рядом приподнялся Омаев, с удивлением уставился на Бочкина:

– Коля! Наши! Добрались!

Бочкин суетился, помогая им подняться:

– Тут рядом, вон там наши, на дороге! Я верил, я знал, – и внезапно замер, обеспокоенный: – А где Соколов, Бабенко? Что с ними?!

Со стоном Руслан упал на живот и пополз обратно к выжженному пятачку, сцепив зубы от боли при каждом движении. Вытянул голову, и аж горло перехватило от крика. На куске земли не осталось ни одной машины, лишь обугленная смердящая черным чадом воронка от взрыва. Он завыл от разрывающей изнутри боли и кинулся на неуверенных ногах сквозь деревья к дороге:

– Убью его, я убью этого фрица! Всех их! Дайте пулемет, я поднимусь туда!

– Стой, Руслан, стой! – Колька бросился ему наперерез, обхватил обессиленного друга. – Так нельзя, не получится. Мы не сможем подняться, они сверху нас подстрелят!

– Я должен отомстить, Коля! Кровь за кровь! За наших товарищей, за друзей, за Семена, за Алексея! Пусти! – Он отпихивал Бочкина, сам еле держась на ногах после удара взрывной волны.

– Руслан! – Николай схватил друга за плечи и заглянул в лицо, где слезы текли светлыми дорожками на закопченном лице. – Я с тобой пойду. Возьмем оружие и обойдем склон с фланга, по правой стороне глубокий овраг, поднимемся по нему и отомстим! За них! За наших!

Молча рядом с ними поднялся Логунов, он с трудом различал слова, они доносились будто издалека, пробивались через толщу воды. Но по слезам чеченца командир отделения понял, что Бабенко и Соколов погибли.

* * *