Здесь, на берегу несуществующего моря было довольно жарко, и на Сиринити было легкое летнее платье, полупрозрачная ткань которого колыхалась от малейшего дуновения ветра. Белое платье шло ей чрезвычайно, подчеркивая стройную фигуру. Длинные волосы Сиринити собрала в высокую причёску, из которой выбилось несколько шальных прядей волос.
Мама тепло улыбалась, и я сам шагнул к ней, стремясь заключить в крепкие объятья.
Сиринити давно мне не снилась. Она вообще умудрялась сниться каждый раз исключительно в такие моменты, когда я больше всего нуждался в чьей-то поддержке и волком выл без Лори. Когда у меня от отчаяния опускались руки, но я не имел права показать эту слабость своим подопечным.
Моим подопечным нужен лидер, нужен сильный человек, который поведет их к поставленной цели. Им нужен тот, на кого они будут ровняться, к кому они будут стремиться. Я должен быть примером, стабильным примером, не допускающим слабость и страх в свое сердце, чтобы другие, глядя на меня, не расслаблялись, а, напротив, становились сильнее и увереннее в себе. Я вполне успешно справлялся со своей ролью. Но кто бы знал, как мне порой хотелось просто сесть посреди полигона и завыть от отчаяния, которое раздирало душу при мыслях о торчащей в темницах инквизиции Лори…
В тот промежуток времени я только перед мамой мог быть настоящим. Даже перед своими лучшими друзьями мне приходилось пока что жестко сдерживаться, а вот перед мамой сдерживаться было бессмысленно, да и просто не нужно. Она умела видеть меня насквозь, чуять мое настроение, ее было не обмануть внешним спокойствием, так как Сиринити смотрела сразу в душу.
У меня очень могущественные родители. И если отец все время на виду у магического сообщества, то мама играла роль эдакого серого кардинала, который не мелькал нигде, но при этом таил в себе невероятную мощь и умел точечно влиять на людей и события так, как никто другой. Эту силу Сиринити я ощущал даже через сон, даже через все мои выставленные блоки. Она передавалась мне вместе с теплыми объятиями и светлыми улыбками. И, обнимая ее вот так вот хотя бы во сне, я искренне улыбался даже в те периоды, когда больше никто за Теневой пеленой не видел моих улыбок.
А сейчас я улыбался особенно широко и счастливо, потому что впервые с момента нашей последней встречи мне действительно хотелось улыбаться.
— А ты стал более расслабленным, — заметила мама, отпуская меня и заглядывая в глаза. — В теле исчезло бесконечное напряжение, а глаза больше не горят лютой ненавистью ко всем и всему на свете. Воссоединение с Лорой явно пошло тебе на пользу, да?
— Она, определенно, хорошо на меня влияет, — хмыкнул я.
Это действительно было так. Я и сам заметил, что стал мягче. Не в плохом смысле. Напротив, мне как раз не хватало этой мягкости и небольшой расслабленности, потому что я всегда был чересчур жесткий и перенапряженный тут, за Теневой пеленой. И хаотичная энергия Эффу теперь стала спокойнее усваиваться во мне, хотя раньше это всегда был очень болезненный процесс.
Лори, Лори… Что бы я делал без своей дивной Совы?
— Погряз бы в пучине теневой магии без светлых помыслов, — отозвалась Сиринити, словно бы прочтя мои мысли.
Хотя почему — словно бы?
— Не понимаю, как ты каждый раз во сне читаешь мои мысли, — недовольно проворчал я, скрестив руки на груди.
— Легко, — усмехнулась Сиринити. — Это же мой сон.
— Вообще-то, нет. Этой мой сон. Когда я засыпал, я четко входил в свое пространство сновидений.
— Уверен? — насмешливо спросила Сиринити.
Она посмотрела на море перед нами, и оно резко исчезло, словно бы его и не было вовсе. Обстановка сна вообще сменилась в мгновение ока, и теперь мы стояли не на берегу моря, а посреди жаркой пустыни. Раскаленный воздух хлестал по щекам, дышать сразу стало тяжелее, будто бы меня на чугунной сковороде запихнули в духовой шкаф.
Я удивленно вскинул бровь. Такие фокусы со снами могут проделывать только хозяева своих снов. Ну и некоторые верховные сумрачные странники могут творить такое даже с чужими снами.
Я не сомневался в умениях своей матери, но был удивлен, что она смогла перебить даже мои умения.
— О как… И каким же образом ты умудрилась перехватить меня на границе сна?
— Долго ли, умеючи?
— А Эйзерес не может так пытаться пробиться ко мне? — нахмурился я.
— Исключено, — качнула головой Сиринити. — Ты выставил отличную защиту, никакой Эйзерес через нее не пройдет, даже через чужое сознание. На самом деле я бы тоже не прошла, если бы ты подсознательно не давал мне пройти. Но ты позволяешь мне это делать, потому что знаешь, чего от меня ожидать. И полностью доверяешь мне.
— Разумеется, ты же моя мама.
— Ну, отца ты в свои сны не пускаешь, однако, — хмыкнула Сиринити.
Я, наверное, очень резко переменился в лице, не в состоянии сдерживать свои эмоции, потому что она добавила: