Укротить Чудовище. Часть 1

— Тебя перенес горгул, агент Департамента Глубокого Искусства, — Катерина морщится, заметив мое недоумение. — Я позже тебе объясню, что это за организация такая.

Горгул?

— Как его зовут? — уточняю с неожиданным волнением. — Он представился?

— Конечно. Агенты ДГИ любят тыкать своими «корочками» по поводу и без, впрочем, он, как выяснилось, уже появлялся здесь на днях, правда, в человеческой ипостаси. Стром Гивенс.

Имя кажется знакомым, но лица не припоминаю.

Однако и это неважно сейчас.

— Роза, я должна провести диагностику и убедиться… — начинает Катерина, но я жестом перебиваю сестру.

— Позови, пожалуйста, господина Кейри.

— Что?

— Позови…

— Я все прекрасно расслышала, нет нужды повторять, просто не поняла, он-то тут зачем?

— Тери, позови его, пожалуйста, — я смотрю с мольбой в глаза Катерины и вижу искреннее недоумение, растерянность, настороженность.

— Но зачем, богов ради?

— Диагностику проведет он.

— Что?!

Я отворачиваюсь, не желая больше смотреть в глаза сестре — и чтобы она видела мои, видела в них отражение охвативших меня чувств, бьющихся в сознании мыслей.

— Послушай, Роза, ты только-только пришла в себя и, должно быть, не совсем ясно все понимаешь…

— Я все прекрасно понимаю и поэтому настаиваю на присутствии господина Кейри.

— Но он же всего-навсего…

— Если ты беспокоишься о соблюдении приличий, то пригласи и леди Грейн, если она дома.

Катерина не находится с ответом — я догадываюсь об этом по растерянному молчанию, за которым ощущаю обиду, горькую, почти детскую. Наверное, будь я сейчас на месте сестры, я бы тоже обиделась на отказ от диагностики, на столь резкую отповедь, на странное поведение без объяснения причин.

— Может быть, Элан… — не сдается Катерина.

— Тери, пожалуйста, пусть зайдет Фабиан, — повторяю сквозь стиснутые зубы.

— Хорошо, — неожиданно сестра смиряется, встает и выходит.

Едва Катерина исчезает за дверью, как я суетливо оглядываю комнату, опасаясь появления Эдмунда, но, к немалому облегчению моему, сестра отсутствует недолго и возвращается с Фабианом практически сразу, словно ведун ожидал в коридоре возле нашей спальни. Я вижу, как Катерина смотрит неодобрительно то на него, то на меня, одаривает Фабиана отдельным предостерегающим взглядом и вновь выходит. Молодой человек приближается к кровати, осматривает меня придирчиво, подозрительно.

— Все-таки это была печать, — произносит вдруг без всякого выражения.

— Печать, — соглашаюсь я с уже известным фактом.

— Я был прав.

— Да, — я провожу рукой по волосам, растрепанным, грязным даже на ощупь, затем запоздало поправляю широкий ворот сорочки — пугало огородное, да и только. Никак не блестящая светская красавица. — Любишь быть правым?

— Люблю, — не отрицает Фабиан и опускается на край постели. — А ты нет?

Неопределенно пожимаю плечами.

Конечно, люблю. Особенно когда уверена в собственной правоте, когда полагаю ее единственной истиной в этом мире.

— Удивлен, что ты позвала первым меня.

— Я хочу, чтобы диагностику провел ты, а не Катерина или Элан, — я не пытаюсь перейти на вежливое «вы» и не поправляю собеседника.

— Теперь я польщен, честное слово. Только не вполне понимаю, за что такая честь.

Я не знаю, что именно и в каких пропорциях известно брату и сестре, не знаю, расскажут ли они мне всю правду о моем состоянии, о даре или же скроют что-то, пусть, быть может, и из благих побуждений. Не знаю, сообщил ли кто из них о происшествии папе, не знаю, что они поведают отцу после, но знаю наверняка, что молчать они не станут. Даже если мне удастся убедить Элана не торопиться с докладом моему папе, то Катерина в любом случае меня не послушается и поступит так, как сочтет нужным сама.

— Есть какие-то способы защиты от привидений? — продолжаю я, и Фабиан заметно теряется. — Если не избавиться от них окончательно, то хотя бы сделать так, чтобы они не могли ни наблюдать за тобой, ни подслушивать.

— Ну, в принципе-то есть способы ограничить слишком докучливых призраков, — помедлив, отвечает Фабиан. — Но все дают исключительно кратковременный эффект. Отправить их на ту сторону довольно затруднительно, поскольку в большинстве своем привидения совершенно не торопятся туда убираться, уничтожить их нам, человеческим ведунам, не по силам, подчинять их так, как делают демоны, мы не умеем. С ними проще смириться, как с мерзкими соседями, чем воевать.

— Пускай, все лучше, чем ничего.

— Ты уже видела Ворчуна? — уточняет Фабиан пытливо.

— Ворчуна?

— Наше местное привидение, один из бывших и давно почивших владельцев этого склепа. Хотя он людей не жалует и старается на глаза не попадаться.

Значит, вот он кто, здешний слуга Эдмунда, передававший ему все, что видел и слышал в этих стенах.

— Нет, его я не видела, — вспоминаю слова Эдмунда и пристально смотрю на Фабиана. — А можно ли каким-то образом скрыться от призрака, стать для него… невидимой?

— То есть?

— Возможно ли что-то сделать, чтобы избавиться от преследований привидения?

— Призраки не в состоянии преследовать кого-либо, Фреа. Так или иначе они привязаны к месту своей смерти и не могут покинуть его, даже если сильно захотят.