Укротить ловеласа (СИ)

Без Ольги Платон смотрелся куда выигрышнее. Надя еще раз поняла, что ей повезло с клиентом: на Платона работал не только его талант, но и цепляющая мужская харизма. В нем было нечто большее, чем в обычных смазливых мальчиках-моделях. Какая-то неуловимая терпкость, огонек, искра. Загадка, которую хотелось разгадать.

Когда он улыбался лукаво, а в глазах его плясали даже не бесенята, а самые настоящие сатиры, Надя забывала, о чем только что думала.

— Держи виолончель, как любовницу, — посоветовал Вадик.

Раньше Надя никогда не воспринимала это так и лишь теперь заметила, как сильно напоминает форма виолончели изгибы женского тела. В мягком свете маленьких лампочек древесина казалась гладкой, как сатин, такой же прохладной и скользкой. И когда Платон нежно касался ее длинными сильными пальцами, когда клал на корпус жилистую руку, Надя вдруг почувствовала, что покрывается мурашками, словно это на ее бедро он только что положил ладонь.

Правильнее было бы отвлечься, встать, уйти за кофе, в конце концов, но тряпичное кресло затягивало вниз, как зыбучие пески, а по телу разлилась паралитическим ядом лень.

— Надя? — откуда-то издалека донесся голос Вадика, и Надя вдруг поняла, что ее зовут уже не первый раз.

— Что? — растерянно заморгала она.

— Играть ему что?

— Давай… — Надя слышала себя будто со стороны. — Давай Дина Мартина. «Sway».

— Что-то знакомое… — Вадим потер лоб.

— When marimba rhythms starts to play, — напела она. — Dance with me, make me sway…

— О! — оживился Вадик. — Интимненько так. Сойдет. Платон, а ты не хочешь перед тем, как начать играть, сказать что-нибудь.

— Например? — Платон стиснул зубы: эстраду он не жаловал.

— Ну… Ты представь, что ты… — Вадик задумался. — Ну, вот, что ты с Надей наедине. И хочешь ее уломать, — он недвусмысленно поиграл бровями. — Типа такая серенада, но для двоих. Чтобы она услышала — и прям из трусов выпрыгнула.

Надя отвела взгляд, сосредоточенно изучая заусенец на большом пальце. Надо бы на маникюр записаться… Завтра, не позже. Нет, и почему он, черт подери, разглагольствует тут про ее трусы?

— Ладно, — Платон качнул головой в одну сторону, потом в другую, разминая шею, как спортсмен перед забегом. — Скажешь, когда будешь готов начинать? Надь?

— А? — вздрогнула она.

— Ты фонограмму-то включишь?

— Да, прости… — спохватившись, Надя полезла в сумочку, но отчего-то руки не слушались, а язычок молнии выскальзывал из пальцев. С горем пополам извлекла-таки телефон и портативную колонку.

Когда приготовления были завершены, а Вадик настроил фотоаппарат на режим видеосъемки и дал отмашку, Платон расправил плечи и взглянул в камеру. Надя сидела за штативом, и на долю секунды ей показалось, что Платон смотрит прямо на нее.

— Я хочу сыграть кое-что только для тебя, — проникновенно произнес он, и Наде померещилось, будто Вадим, камера, штатив и все декорации растворились в воздухе. — И пусть это останется нашим маленьким секретом.

Глава 8

— А ты у нас, оказывается, проказник? — игриво протянул Вадик, когда Платон закончил играть.

— Чего? — опешил Платон от внезапных мужских нежностей.

— Не, это было прям нечто, — Вадик выключил камеру. — Я аж сам впечатлился… Прям секси! И без женщины правда лучше, прям бомбочка.

— Да брось… — Платон неожиданно смутился и потупил взор, как девочка-гимназистка.

— Не, ну правда, — не на шутку разошелся Вадик и зачем-то потер плечо Платона. — Хоть на свидание тебя после такого приглашай.

— Ладно, что уж там, — Платон с ложной скромностью отмахнулся.

— Да нет, ребят, вы не стесняйтесь! — чужой голос заставил парней, застрявших в липкой паутине сомнительных комплиментов резко отпрянуть друг от друга.

Надя, едва оправившаяся после эротико-музыкальной атаки Платона, попыталась вскочить с зыбучего кресла, но только еще глубже в него закопалась. Вывернувшись боком и опершись об пол, она-таки встала и чуть не столкнулась с высоким худым блондином. Узнала его моментально, ведь он улыбался ей аж с трех афиш в кабинете шефа.

— Игорь Заславцев… — сама не понимая, зачем, она вытерла ладонь о брюки, прежде чем протянуть ее для рукопожатия.

— Можно просто Игорь, — гость «Кукушкиного гнезда» одарил ее мимолетным взглядом и снова вперился в Платона. — Так и думал, что все эти слухи про твоих женщин… Прямо скажем, слегка привирают.

— Гоша? — брови Платона взлетели на лоб.

— Вы знакомы? — удивилась Надя.

— Вместе учились в консе, — Игорь бережно прислонил к стене свой виолончельный чехол.

— На разных курсах, — тут же поправил Платон.

— Но у одного педагога, — отбил подачу Игорь. — Вот так дела… Думаешь, что знаешь человека, а он, оказывается… Проказник… Н-да…

— Да это… — Платон поднялся, и Надя заметила, что у него на шее проступили красные пятна, а кончики ушей и вовсе стали пунцовыми. — Мы просто это… Снимали «Sway»…

— Ой, избавь меня от этих ваших терминов! — брезгливо поморщился Игорь.

— Так, я бы попросил! — возмутился Вадик. — У нас приличная студия! И толерантная!.. — он сверился с умными часами. — Уже шесть? Так, дайте мне пару минут, я переставлю фотофон и заменю карту памяти.