Укротить сердце

― У тебя был приступ.

Я чуть не роняю телефон.

― Что? Нет.

― Я знаю, Руби.

Он прав. Он может. Мой брат был частью моего сердца с тех пор, как оно у меня появилось.

― Сколько? Сколько ударов, Руби? ― Испуганный голос Макса прорывается сквозь мой затуманенный разум.

― Слишком много, ― говорю я категорично.

― Черт. Я еду за тобой.

Я качаю головой, снова и снова.

― Не надо. Не стоит.

Я чувствую, что моя жизнь ускользает у меня из рук.

Я хочу выйти замуж за Чарли.

Я хочу жить на ранчо.

Я хочу так многого, но мне кажется, что мое время вышло.

― Я знаю, где ты.

Мои глаза распахиваются и становятся огромными, как блюдца. Ужас сковывает мою грудь.

― Что?

― Ты в Воскрешении, штат Монтана. Я позвонил Молли. Я нашел страницу в Инстаграме, которую ты ведешь.

Я издаю горький смешок.

― Поздравляю, Макс. Старший брат-детектив одержал победу.

― Я еду за тобой.

Кислород покидает мои легкие.

― Нет, ― выпаливаю я. ― Ты не можешь.

― Почему нет? ― Тяжелое молчание, затем: ― Только не говори мне, что ты решила остаться.

― Хорошо. Не буду.

― А он знает?

― Кто знает?

― Ковбой, который любит тебя?

Я зажмуриваю глаза. Они снова на мокром месте.

― Он меня не любит.

Мимо проносится большой грузовик, сотрясая мою машину.

Макс издает сухой истерический смешок.

― Ты видела ту фотографию, где вы вдвоем у ручья? Потому что я видел. Он любит тебя, идиотка. ― Его голос срывается. ― Что будет с парнем, Рубс?

Из меня вырывается дрожащий вздох.

― Я собираюсь рассказать ему.

― А это вообще имеет значение? ― спрашивает Макс, и я гадаю, кого он имеет в виду ― меня или Чарли. В любом случае, он прав.

― Ты мудак, Макс.

― А ты лгунья, Руби.

Такое чувство, что мне дали пощечину. Пока я сижу здесь, собираясь с духом, и пытаюсь быть сильной, я слышу это. Самый ужасный звук.

Макс плачет.

― Ты перегружаешь себя.

Я сглатываю горький комок в горле. По моей щеке скатывается слеза.

― Макс. Пожалуйста. Перестань.

Последнее, что мне нужно, это услышать от старшего брата о том, как я облажалась. Я и так чувствую себя дерьмом.

Я чувствую себя сломанной. Увядшей. Как цветок без лепестков.

― Ты больна, Руби! ― кричит он, заставляя меня подпрыгнуть. ― Жизнь ― это не гребаная сказка. Начни заботиться о себе. И перестань влюбляться, черт возьми.

Я смотрю на телефон, широко раскрыв глаза и чувствую себя так, словно мне нанесли удар ножом.

Это жестоко.

Но я заслуживаю этого. Заслуживаю за то, что обманула Чарли. За то, что заставила моего брата, отца и мое сердце пройти через ад.

― Может, ты и прав, Макс. Может, я не заслуживаю любви. ― Я закрываю глаза, и из меня вырывается рыдание. Слезы льются непрерывным потоком. ― Я не заслуживаю ничего. Никого. Потому что ты хочешь, чтобы я жила в клетке.

Макс резко вдыхает.

― Это не то, что я…

― Пошел ты, Макс.

Я сбрасываю звонок. Сердце колотится так сильно, что становится больно.

Оцепенев, я наблюдаю, как стая птиц плывет по небу.

Свободные.

Они все летят, летят и летят.

Если сердце перестает биться, существовало ли оно вообще?

Если я влюбилась, имеет ли это значение?

Если все говорят «нет», почему я слышу только «да»?

Я глубоко вздыхаю.

Затем отключаю телефон, зажмуриваю глаза и кричу.

Мне нужно почувствовать себя живой. Последний всплеск жизни, который успокоит мою душу. Последнее «ура» перед тем, как я расскажу Чарли правду.

Я паркую машину на подъездной дорожке у дома Чарли и иду к конюшне. Яркий солнечный свет, хотя он и борется с облаками, наполняет меня энергией, электричеством. Макс, кричащий на меня, словно чужеродная тьма, поселился в моем сердце. Я не знаю, как с этим справиться. Я зла и расстроена, и я сама себе не нравлюсь.

Я хочу вернуть свое подсолнечное настроение. Мне нужно солнце.

Мне нужно спокойствие. Мне нужно прокатиться верхом.

Форд, меняющий седло в конюшне, удивленно моргает, когда я врываюсь в конюшню.

Чарли, должно быть, рассказал ему, что случилось утром, потому что он выпрямляется и говорит:

― Ты должна отдыхать. ― Его светло-карие глаза изучают мое лицо, на его обычно спокойном лице читается беспокойство.

Я знаю, что он видит. Слезы. Гнев. Безрассудство.

― К черту отдых, ― говорю я, задыхаясь.

Форд смотрит, потянувшись к радио на бедре.

― Руби…

Я игнорирую его.

― Оставь меня в покое, Форд.

После Макса я не в том настроении, чтобы мне указывали, что делать.

Я подхожу к стойлу Стрелы и выпускаю его. Он спокойно идет ко мне, потому что уже знает меня. Я вижу, как Форд исчезает, когда я седлаю Стрелу по-западному. В голове прокручиваются инструкции, которые дал мне Чарли. Сначала вальтрап, потом седло, закрепить ремни, затем уздечка.

В груди что-то сжимается. Сердце предупреждает меня, что нужно сбавить темп.

Никогда.

Я слишком многое могу потерять.

Мой дом. Мое ранчо. Моего ковбоя.

Когда я заканчиваю, я поднимаю руку, и мои пальцы касаются морды Стрелы.

― Эй, ― шепчу я, и на моих губах появляется неуверенная улыбка. ― Мы сделаем это, хорошо? Потом я поговорю с Чарли. Что ты думаешь об этом, милый, красивый мальчик?